Закон МКАД

– Мясо мутанта есть плохой еда, – сказал робот, недвусмысленно поводя автоматом из стороны в сторону. – Мясо человеческий намного лучше. Если вы не слушать Снайпер, я сегодня буду есть очень много человечины.

И принялся запихивать лапу в свой биореактор.

Картина была гротескной, но оттого не менее жуткой. Именно на это я и рассчитывал, запретив Шерстяному и Коляну участвовать в операции и приказав до поры до времени скрываться в лесу. Как оказалось, не ошибся.

Один за другим маркитанты складывали оружие. Оно и понятно. Не знай я Коляна, я бы тоже обалдел от вида склонного к каннибализму говорящего таза, к тому же угрожающего автоматом. В сочетании с перспективой получить огненную плюху из-за слишком поспешно оставленной баррикады аргумент получился более чем убедительным.

– Твоя взяла, пришлый, – процедил сквозь зубы Живоглот, в сердцах бросая на землю свою «Грозу». – Просто ребят жалко. Мне-то терять нечего. Ты ж меня по-любому завалишь, это ж лысому ежу ясно.

Что же, предводитель маркитантов был абсолютно прав. Только в очень хреновом кино благородные доны при аналогичной ситуации оставляют жизнь своим оппонентам, а после претерпевают от них немереное количество геморроя. Так что тот, кто не хочет впоследствии получить тот геморрой в полном объеме, вовсе не убивает безоружного. Он просто зачищает территорию своей жизни от возможных проблем – и идет себе дальше. И совесть его не ест при этом, потому что его оппонент, будь расклад в его пользу, непременно сделал бы то же самое. Если он не круглый дурак, конечно.

Однако сейчас это была не моя игра. Поэтому я даже не пошевелился. Вместо меня на землю аккуратно положил свой автомат Кощей. И встал напротив Живоглота.

– Ты прав, коллега, – улыбнулся он, с хрустом разминая кисти рук. – Надо бы тебя за нарушение Закона наемника пристрелить, как вшивую крысособаку. Но я дам тебе шанс. Докажи, что ты можешь не только жрать беспомощную молодь стальной сколопендры и кидать своих подельников.

Н-да… Вообще-то я ждал, что Кощей просто всадит пулю в лоб своему коллеге, и на этом концерт окончится. Однако лысый, похоже, решил поступить иначе. Я и сам сильно уважаю рукопашный бой, не раз выручавший меня в сложной жизненной ситуации. Но против такого кабана, как Живоглот, кулаки вряд ли помогут, если ты лет эдак с пяток не околачивал боксерские груши и деревянные макивары голыми руками и не махался вглухую в полноконтактных спаррингах. Сомневаюсь, что дети этого мира имеют такую подготовку…

Оказалось, что сомневался я напрасно.

Живоглот взревел и бросился на Кощея, раскинув руки в стороны. Нормальный ход. Попадись в такой захват – и все. Или задушит, или позвоночник сломает. Или просто собьет с ног, придавит весом – и все. Ему больше и делать ничего не надо. Раздавит на хрен, как жук-медведь хоммута.

Однако случилось то, чего даже я не ожидал.

Не делая лишних движений, Кощей шагнул в сторону, пригнулся, поднырнул под руку Живоглота…

Ставлю свою СВД против зубочистки, что никто не понял, как так получилось, что командир «Лосей» споткнулся, хрюкнул, с размаху грохнулся на брюхо – и больше не поднялся. Может, кто и заметил, как мелькнула в воздухе рука Кощея. Но как можно свалить одним ударом эдакую тушу?

Получается, что можно. И не просто свалить. Живоглот был мертв, и только двое из присутствующих знали, в чем тут дело…

Поднырнув под руку противника, Кощей нанес удар в боковую поверхность мясистой шеи Живоглота, точнее, в область синокаротидного узла, где сосредоточены магистрали нервных путей, при нарушении функции которых невозможна нормальная работа дыхательного центра и центра ритма сердечной деятельности. Проще говоря, Живоглот умер от рефлекторной остановки сердца. Красиво, ничего не скажешь. Смерть в одно касание – это высокое искусство, доступное немногим.

– Все-таки я сегодня буду есть очень много человечины! – довольно крякнул Колян. Никто возражать не стал. Каждый из победителей выбирает трофеи, исходя из своих потребностей…

Мы с Ионом и Шерстяным выбрали «Выстрел». Машина практически не пострадала. Одна пробоина от пули не в счет, а черное пятно на лобовом стекле БПМ, которое выпустил Лёнька, оказалось органическим аналогом чернил, легкосмываемым, хотя и отвратно пахнущим.

– По ходу, обдристал зеленый лобовуху, – кривился Шерстяной, оттирая тряпкой вонючие чернила с бронестекла. – И не иначе как случайно и со страху. Ну убейте меня, не поверю я, что у сухопутного осьминога могут быть мозги!

Мимо БПМ как раз проходил Богдан. Услышав причитания Шерстяного, зеленая звезда на плече бывшего дружинника шевельнулась и подняла кверху средний щупалец.

– Кажись, осьминог тебе фак показал, – глубокомысленно заметил Ион, сидевший сверху на броне и поливавший лобовуху водой из ведра. Время от времени стаббер морщился от боли в перевязанном плече, но терпел, помогая Шерстяному здоровой рукой.