Закон Мёрфи в СССР

Наконец появился желтый «Икарус», с которым нам было по пути. Оказалось – не только нам, чуть ли не половина ожидающих на остановке товарищей ринулись на штурм чуда венгерского автопрома. Пришлось и нам втискиваться в его стремительно уменьшающееся нутро, да еще и помогать девочке лет одиннадцати-двенадцати втащить в салон не то виолончель, не то – контрабас в футляре. Толпа людей унесла нас ближе к центру, музыкальная школьница осталась на задней площадке.

Я отгородил при помощи своей спины и рук немного места, защищая Тасю от стесненных обстоятельствами пассажиров, оплатил проезд и спросил:

– А Аська с Васькой где сейчас?..

Таисия не успела ответить: кондуктор добралась до музыкальной девчушки с контрабасом.

– За инструмент тоже надо заплатить! – заявила тётя-билетёр.

– Но у меня денег хватает только до музыкальной школы и назад! – растерялась девочка. – У меня больше нет!

– Ничего не знаю! Правила для всех одинаковые! – какая-то очень принципиальная и бессердечная тётя попалась.

– Послушайте! – возмутился пожилой мужчина в красной шапке-петушке. – Отстаньте от ребенка! Что вы прицепились!

Защитник занимал сразу два сидения: на одном он расположился сам, на другом стояли яйца – несколько картонных лотков, один на другом, перевязанные бечевкой.

– А вы не встревайте! – отбрила мужика кондукторша. – А ты, милочка, или заплатишь – или выйдешь, определяйся, пока я до передней площадочки дойду и вернусь.

Девочку мне стало жалко, и я подумал было просто взять – и заплатить за нее, но тут автобус остановился, и львиная доля пассажиров вышла. В том числе – мужик с яйцами. Девочка с контрабасом сбледнула с лица, но сжала губы и, прижав к себе музыкальный инструмент, осталась стоять на задней площадке: вот что значит любовь к музыке.

А вместо мужика на то же самое сидение сел какой-то смуглый молодой парень, в точно таком же «петушке» – разве что в белую крапинку. Двери закрылись, кондукторша с самым решительным видом по полупустому салону направилась к девочке.

– Ты почему не вышла? Давай, плати за контрабас, или я сама его на следующей остановке выброшу, – вот ведь неугомонная!

Ну, не права же, со всех сторон! Нужно было вмешиваться, но парень в «петушке» успел первым:

– Отойдите от девочки, шо вы привязались!?

Кондукторша, не поворачиваясь к парню, но краем глаза фиксируя знакомую шапочку, рыкнула:

– Товарищ, если вы еще раз вмешаетесь, я вас заставлю платить за ваши яйца!

Тася фыркнула, народ в автобусе тоже откровенно потешался над ситуацией, а парниша в красном «петушке» не растерялся и выдал:

– Вы шо, таки хотите сказать, шо у меня яйца больше контрабаса?

Я не выдержал и заржал в голос. Кое-кто подхватил, и кондукторша, красная как рак, обернулась и, осознав свою оплошность, ринулась прочь по салону автобуса. Нашарив в кармане пятак, я сунул его в руку принципиальной работнице общественного транспорта:

– Вот, за контрабас. Мир, дружба, музыка!

– Что вы мне суете деньги-то, не надо мне ничего! – вспыхнула еще сильней она. – Пускай едет!

И спряталась где-то на передней площадке, делая вид, что пересчитывает мелочь.

Отсмеявшись, Тася проговорила:

– Почему это всё время происходит вокруг тебя? Когда я одна еду в автобусе – то я просто еду! А тут – хоть юморески в газету пиши…

Я пожал плечами. Подобное притягивается к подобному? В любом случае – жить так гораздо интереснее, чем просто ездить в автобусе, просто ходить по городу и просто просиживать задницу на кресле в кабинете…

* * *

Мы вышли из автобуса в приподнятом настроении, держались за руки, Тася напевала и слегка пританцовывала, я пинал носками ботинок неубранные дворниками каштаны. Ребячество? Ну да, я так один раз в Дубровице от редакции до дома каштанчик допинал, труднее всего с ним было справиться на пешеходных переходах и высоких бордюрах. Но главное – старание!

После долгих дней, проведенных в больнице, всё мне казалось прекрасным: и желто-красные листики, и лужи, и пешеходы, которые просто молча идут по своим делам и не поют про русскую шляпу и индийскую душу… В общем – жизнь была хороша! С серых небес начал накрапывать дождик, и мы ускорились – зонтика у нас не было, да и вообще – это только в книжках под дождем гулять романтично! Ну, может быть – летом, в плюс тридцать, когда на ногах – сандалии, а в руках – зонтик, романтику в этом мероприятии найти и можно, пусть и с трудом. Но сейчас… Сейчас мы побежали домой, мечтая поскорее оказаться хотя бы под козырьком подъезда.

Из беседки во дворе дома за нами наблюдала компания молодых людей характерной наружности. Имелся у них портвейн, гитара, картишки, потертые куртки и громкие, резкие голоса.

– Давай-давай! – кто-то из них, видимо, решил подбодрить нас, комментируя забег под дождем.

Несмотря на хлещущие за шиворот струи воды, я резко остановился, развернулся вокруг своей оси – и поймал взгляд приснопамятного Серёжи. Вот латруга! Будний день, отчего не на работе? На самом деле в голове еще шумело, да и организм не до конца восстановился после аварии, и драться с кучей лихих парней совсем не хотелось, но…