Закон меча

Может, в рукопашной печенеги и не великие мастера, но в плане пострелять – тут им равных нет. Причем я не увидел, а скорее почувствовал – стрела летела мне точно в глаз. Однако попала в шлем. Так не бывает – если, конечно, у тебя на голове обычный железный колпак, а не Пресс, на который ты только что набрызгал немало чужой крови, что шлему, несомненно, понравилось. Потому и стрелу отклонил.

«Цени!» – прошелестело в голове.

Да непременно, блин, оценю, если только вот прям сейчас меня не похоронит под собой куча живых и мертвых кочевников…

И тут я увидел его!

Того, кто посылал печенегов на убой, кому плевать было на их жизни.

Того, кому нужна была победа любой ценой!

У него были черные доспехи – причем не сажей вымазанные, а начищенная, сверкающая броня цвета воронова крыла. Думаю, реально дорогая снаряга по этим временам – у русских богатырей боевое облачение куда проще.

И конь под воином был знатный – мощный и в то же время грациозный, мастью под цвет брони хозяина.

Хоть и издали я видел этого конника, стоя на стене заставы, но коня и козырную снарягу запомнил. Его один дружинник Варягом назвал, а второй презрительно – Варяжкой. Мстил тот Варяг кому-то за кого-то, потому и к печенегам примкнул. Кому и за кого он мстил, я не запомнил, да это и не важно.

Главное, что этот всадник почему-то рулил печенегами, и они его слушались!

А это значит, что у меня появился шанс выжить в безнадежной сече.

Как говаривал мой друг Виктор Савельев, цитируя знаменитые «Тридцать шесть стратагем»: «Чтобы развязать твердый узел, отдели сначала главаря, а потом все само распустится».

И вот я, собрав последние силы, заревел как бешеный медведь – аж сам удивился, что так могу! – и рванул к нему, к главарю, хренача мечом направо и налево с удвоенной яростью…

При этом мне начало казаться, что и правда к успеху иду!

Печенеги ведь тоже люди, помирать никому не охота. Плюс, если враг ненормальный, с пеной на нижней губе и глазами буйнопомешанного, то как-то оторопь берет слегка и из башки все приказы начальства выветриваются.

Словом, тормознули слегка степняки, отхлынули назад… и тут я понял, что ревел зря.

Конного предводителя охраняли пешие лучники, которых я не разглядел за десятками врагов, одетых попроще. А на охране Варяга броня была что надо: продуманная, защищающая воина с ног до головы. И на мордах – стальные маски с прорезями для глаз. И луки красивые, как произведение искусства, блестящие на солнце от лака или жира – хрен знает, чем кочевники их смазывают.

Короче, не от моего рева отхлынул вал атакующих степняков. Скорее всего, Варягу надоело смотреть, как я рублю его воинов, и он дал команду. По ходу, мой рев слился с ревом боевого рога, потому я его и не услышал. Подумал, это я сам такой мастак орать, что от моих воплей враги разбегаются. И сейчас охрана Варяга синхронно и неторопливо поднимала луки. Наслаждались, мать их, моментом. Хотя, думаю, они ни при чем, приказал бы начальник – пристрелили бы быстро. Вон он, усмехается, сидя на своей лошади – аналоге современного мне «мерина» – внедорожника, тешит чувство собственной важности на тему «ну что, лошара, настало время показать, кто тут на самом деле крутой».

Страха смерти не было. Была злость – жуткая, лютая. И уже не на печенегов, которые, по сути, были простыми «торпедами» – что сказали, то и делают. Страшно бесил этот мажор с аккуратно подстриженной черной бородкой и смазливой мордой, которая, небось, многим девкам, от княжон до дворовых, снится по ночам в горячих снах. Тот случай, когда судьба человеку щедро насыпала пряников, с верхом: бери, пользуйся. Вот оно, положение в обществе, деньги, власть. А он и пользуется, натравливая свору степняков на крестьян, что прячутся в крепости, и попутно сдирая заживо кожу с пленных.

А от великой злости у меня порой озарения случаются. Информация будто сама приходит, из ниоткуда. Вроде, если головой подумать, – бред собачий, однако я при этом точно знаю: не бред! Просто надо так сделать – и все тут.

Именно так. И никак иначе.

Я воздел руку с мечом кверху, направив клинок в небо. Что там дед говорил насчет сердца Горюна? Что в нем заключены свет тысячи солнц и ярость тысячи молний?

– Давааааай!!! – заорал я.

Не потому, что знал – надо выкрикнуть именно это слово. А потому, что чуйка моя сталкерская, натренированная в Зоне и многих вселенных Розы Миров, прям звенела на тему: зажигание сейчас нужно, как в автомобиле, чтоб все заработало.

Импульс.

Искра.

И мой вопль, в который я вложил всю оставшуюся во мне энергию ярости, и стал тем зажиганием…

Небо было чистым, ни тучки, ни облачка. Так что молния ударила сверху из ниоткуда, словно сама собой возникла в воздухе. Мощная, толстая, ветвистая. Я ее сквозь темноту плотно сжатых век увидел, так как, проорав свое «Давааааай!!!», сразу зажмурился. Не знал, что именно будет сейчас – чудо или десяток стрел, одна или две из которых непременно найдут щель в моей защите. В любом случае зажмуриться было нелишне.

И это помогло, так как, думаю, после того, что произошло потом, я б мог запросто без глаз остаться.