Закон кармы

-  Везение или невезение зависит от кармы. Моя удача - со мной, по крайней мере сегодня. Но у меня сейчас другое настроение. Мало кому удавалось прийти на ипподром и держать под контролем свой ум и кошелек от начала до конца. Я был заядлым игроком, совершенно неуправляемым, пока мой младший Гуру Махарадж не укротил меня. Мои гуру стали моими целителями. Я и теперь играю, но теперь я владею собой, а не игра. И всё-таки участие в азартных играх - это серьёзная карма, это повреждает ум. Считается даже, что это одна из трёх вещей, которую, вообще говоря, нельзя искупить в течение жизни.

-  А две другие?

-  Изнасилование и убийство гуру.

-  Неужели и игра столь же серьёзна?!

-  Очень серьёзна, но я научился избегать её дурных последствий, так что это меня не слишком волнует. А что меня действительно волнует - так это злоупотребление своими способностями. Я всегда с радостью ставлю на своих любимцев, которых я прочу в победители на основании их родословных, достижений, тренировок и духа соперничества. Но допустим, что кто-то, некое эфирное существо, является ко мне и говорит: «К чему это всё? Вот победители завтрашних скачек. Иди и выигрывай!» Воспользовавшись таким советом, я бы мог в считанные дни заработать кучу денег, но как быть с кармой? С кармой за игру и с кармой за получение незаслуженных денег, но главное - с кармой, ставящей меня в зависимость от этого эфирного существа? Рано или поздно оно захочет, чтобы я что-нибудь для него сделал, а где гарантия, что это будет то, что мне нужно? А отказаться я не смогу, потому что я ему должен.

-  Я зарабатывал на скачках, используя информацию из эфирного мира - просто чтобы проверить её, - а потом быстро избавлялся от выигрыша. Иногда отдавал долги за себя и за других, а иногда шёл на Кроуфордский рынок, скупал всех голубей, ожидавших там своей кончины, и отпускал их - просто чтобы посмотреть на их упоение свободой. Однако через некоторое время мои учителя обратили моё внимание на то, что я слишком втягиваюсь в это дело. Теперь мне нравится просто сидеть и наблюдать, и убеждаться в правоте моих эфирных друзей. Кроме того, если я заберу у этих лошадей всё причитающееся мне слишком быстро, то мне ничего не останется на потом. Тогда скачки утратят для меня привлекательность. И если вдруг не представится возможность куда-нибудь вложить деньги, то всё, что мне останется, - это проиграть их!

-  Когда-то я держал молочную ферму в Боривали, на севере Бомбея. Все окрестные фермеры жаловались, что их коровы спустя девять месяцев после отела не давали ни капли молока, в то время как у моих молоко не исчезало и после четырнадцатого, и даже после пятнадцатого месяца. Я им объяснял: «Всё очень просто. Вы разбавляете молоко водой ради прибыли, я же не разбавляю никогда. Все мои коровы связаны со мной личной рнанубандханой, определённым долгом, который должен принести мне определённую сумму денег. Меня устраивает получать выплаты по тому курсу, который природа сочла необходимым. А вам хочется получить деньги быстрее, но поскольку животные не могут отдать больше, чем должны, молоко у них кончается. Оно кончается именно тогда, когда животное полностью рассчиталось с вами по рнанубандхане».

-  Значит, на твоей ферме могут оказаться лишь те живот которые должны тебе деньги?

-  А как иначе они попали бы ко мне?

Он прервал ход своих мыслей, чтобы посмотреть на следующего победителя, пролетавшего мимо нашей трибуны. Затем кто-то втянул нас в спор о вероятном победителе на скачках Дерби. И только по окончании скачек, когда мы наконец отправились домой, он возобновил прерванную нить разговора. Солнце медленно опускалось за гробницей Хаджи Али, словно Создатель окунал хорошую самосу в посудину с небесно-голубым нектаром. Хаджи Али был благочестивым мусульманином, получившим свой титул («Хаджи») после того, как совершил хадж - паломничество в Мекку, которое является священной обязанностью каждого правоверного мусульманина. Когда он вернулся в Индию, его принимали едва ли не за святого, а после смерти началось поклонение его мощам. Его мавзолей, доступный только во время отлива, навещают многие мусульмане, ища его эфирной поддержки в земных делах, которые включают и отгадывание победителей на скачках. Проезжая мимо последнего пристанища Хаджи Али, врезающегося в Аравийское море узеньким полуостровом у самого въезда на ипподром, я ощутил голод. После тяжёлого дня на скачках я был благодарен Вималананде, когда увидел, что он сворачивает к нашему любимому кафе «пани-пури» около храма Бабулната. Мы вошли туда с последними лучами солнца, заходящего между окрашенными в пастельные тона домами, громоздящимися повсюду.