Закодированный

Последнее поручение было: отвезти энную сумму в Москву некоему министру, чтобы тот кое в чем помог Сарайской области и ее губернатору, что одно и то же. Абы кого с такими поручениями не посылают. Шумакину дали двух сопровождающих, крепких парней из личной охраны губернатора. Остановились они в сарайском представительстве: губерния имеет в Москве свой особняк. Виктор должен был назначить министру встречу, причем министр требовал, чтобы никаких свидетелей. Предположительно, свидание должно было состояться ночью где-то на глухой улочке в окрестностях представительства. И как раз этой ночью здание загорелось. И Виктор бесследно исчез. Вместе с деньгами. И неизвестно, успел ли он передать деньги или нет. Вопрос этот очень волнует губернатора Затыцкова и других приближенных к нему людей.

– Боитесь, не передал? – спросил Виктор. – Сбежал с деньгами?

– Боимся – передал. Суть в том, что министр через неделю после пожара угодил под следствие. Разгребают до сих пор, нашли много наличности – в чемоданчиках деньги лежали и в сейфах, будто в камере хранения. Некоторые чемоданы он даже и не открывал, зараза! А дело ведут такие умельцы, что докопались до происхождения уже многих денег, и у многих больших людей – большие неприятности. Затыцков ждет – вот-вот очередь дойдет до него. Одна надежда, Виктор, что ты эти деньги проиграл. Любил ты это дело, но, правда, играл всегда только на свои.

– А я это знала, – утирая слезы, вступила Ксюша, – и позаботилась. Подумала – вдруг тебя занесет, вдруг все проиграешь, я тебе на крайний случай в куртку, в воротник, где капюшон, зашила десять тысяч. Позвонил бы мне, а я бы сказала. Ты их нашел?

– Нашел… А почему меня в розыск не объявили?

– Какой розыск? – удивился Сергей. – Наоборот, мы всем говорим, что ты тяжело болеешь и дома лежишь. Потому что, пока насчет денег не выяснили, лучше, чтобы никто ничего не знал. Пробовали, правда, в московских казино выяснить, был ли где-то большой проигрыш в это время, но они разве скажут! Так что, Виктор, очень надо вспомнить, куда делись деньги. Если успел отдать – плохо, если проиграл – тоже плохо, но уже лучше. А самый замечательный вариант – если бы у тебя их украли. Мы охранников допросили, конечно, и всех прочих. Безрезультатно. Ну? Не помнишь?

– Я насчет своей жизни ничего не помню, а ты – деньги! – раздраженно сказал Виктор.

– Одно с другим связано, – примирительно улыбнулся Сергей.

– А я никого не убил в своей жизни? – задал неожиданный вопрос Виктор.

Сергей даже засмеялся:

– Ну, ты спросил! Успокойся, как ни странно, никого не убил.

– А что ж странного?

– Да ничего. Просто в твоем окружении мало людей, которые никого не убивали. Всем приходилось – либо лично, либо при посредстве.

– Хорошее окружение! – иронично отозвался Виктор.

– Время такое было, – списал на время Сергей, как списывают и все прочие.

Виктор задавал еще вопросы.

– Я строителем работал когда-нибудь?

– Нет.

– В футбол играл?

– Разве только в детдоме. На физкультуре.

– Животные в доме есть?

– У тебя на них аллергия. В смысле – на кошек и собак.

– Да? Не замечал. И лошади не было?

– Нет. Ты сроду на лошади, насколько я знаю, не сидел, – отвечал Сергей.

– А что мы тут разговариваем? – спохватилась Ксюша. – У нас самолет вечером, в восемь часов! Собирайся, Витя!

– Что, и билет взяли?

– Конечно.

– По какому документу?

– По паспорту, – Сергей выложил на стол паспорт. – Восстановить с нашими связями – плевое дело.

Виктор раскрыл его, рассматривал.

– А кто такой Мушков? – спросил он.

– Понятия не имею, – сказал Сергей. – Ксюша, ты не знаешь?

– Никогда не слышала. А кто это, Витя?

– Сам не знаю.

12

Татьяна пошла в хлев – задать корма Тишке.

Сказала ему:

– Ну все, хватит. Сегодня же приглашу Митрюхина, пусть тебя режет. Хоть ты и хороший, а все равно свинья. А свинье свинская участь, понял? Сожрут тебя. Обидно? А почему? Чем ты лучше других? Других свиней режут, а тебя до старости кормить? До естественной смерти? И кому от этого польза? Тем более – станешь старый, будешь болеть, мучиться, а тут чик по горлу – и даже не заметишь. Митрюхин хорошо режет, ты не бойся. Он, говорят, не ножом и не топором, а такое у него длинное шило. Он им сунет в сонную артерию – и все. И отправишься в свой свинячий рай, прости меня, Господи. Надо, что ли, лампу опять проверить…

Она долго уже отсутствовала.

Она знала, что Георгий, то есть Виктор, будет ее разыскивать, чтобы проститься. И зайдет сюда.

Она знала, как поступить.

Если он сейчас уйдет от нее, все помня о ней, – это больно. Пусть уйдет без памяти. Ты человека помнишь, он тебя нет – это все равно что человек умер. А об умершем можно лишь тосковать, но нельзя надеяться на его возвращение. Тосковать Татьяна была согласна, надеяться – нет. С ума сойдешь.

Она разожгла лампу.

Увидела в щель: Виктор идет к хлеву.

За ним, ни на шаг не отставая, шла Ксюша.

– Татьяна! – окликнул Виктор.

Татьяна промолчала.

Виктор открыл дверь, заглянул, увидел Татьяну, вошел.

А Ксюша, зажав нос, закричала:

– Виктор, выйди оттуда! Ты провоняешь весь! Ужас!

И, не в силах стерпеть запаха, отбежала от хлева.