Заключительный аккорд

Друзья молча переглянулись. Юрий ногой подвинул чемоданчик к Хейдеману, и тот сразу же положил его к себе в коляску.

Бендер завёл мотор и, дав газ, поехал по направлению к населённому пункту.

Григорьев и Шехтинг пошли через поле, сунув автоматы в узел Юрия. Перед ними, на небольшом холме, виднелись госпитальные бараки с красными крестами.

В дверь постучали. На пороге стоял доктор Цибарт. Несмотря на раннее утро, он был уже слегка пьян. В руке доктор держал бутылку, завёрнутую в газету. Остановившись в дверях, он оглянулся в коридор, словно желая удостовериться, не следят ли за ним.

— Господин капитан в лучшей форме, моё почтение! — Фаренкрог заглянул доктору в глаза.

— Выпейте со мной, а? — Проговорив это, доктор поставил на стол два стакана и наполнил их ямайским ромом из бутылки с яркой этикеткой.

— Прошу вас, господин капитан.

Они чокнулись.

— Можно вас спросить, доктор, какова причина этого торжества?

— Нельзя, камарад. Мы не имеем права задавать никаких вопросов. Наше дело только отвечать: «Слушаюсь!» — и выполнять приказы. Или же петь: «Я потерял сердце. И потерял не в Гейдельберге, не в летнюю ночь, а здесь!»

— Как вас зовут, счастливчик?

Цибарт посмотрел на собеседника как на сумасшедшего.

— Чудак человек, я потерял самого себя… — И он залпом выпил ром.

— Дорогой партайгеноссе капитан, всё это вы должны объяснить мне понятнее.

— Никакой я не партайгеноссе! Я только скромный слуга науки. Слуга медицины и гуманизма, если хотите знать!

— Со вчерашнего дня в этом отношении вроде бы ничего не изменилось.

— Ничего не изменилось? Да вы простак! Разверзлась пропасть! — Цибарт снова стал наполнять оба стакана, не заметив даже, что Фаренкрог лишь немного отпил из своего.

— Однако в данный момент ничего особенного не случилось: война продолжается.

— Война продолжается вот уже несколько лет.

— А вы откровенны, доктор. Ценою откровенности можно потерять не только собственное сердце.

— Последнее, что тут можно потерять, — это уважение к самому себе. — Доктор покачал головой. — Я вам коротко рассказывал о бывшем офицере, который перешёл на сторону Советской Армии и выполнял здесь разведывательное задание?

Фаренкрог кивнул. Он едва сдерживался, чтобы не вскочить с кровати, на которой лежал.

— Вчера его приказали освидетельствовать. Без всяких анализов и осмотра специалистами. А вечером я его даже не узнал. — Цибарт отпил большой глоток. — Они его зверски избили, издевались над ним. С той самой минуты я и пытаюсь утопить свою совесть в вине.

— Вы только выполняли свой нелёгкий долг, — пытался приободрить доктора Фаренкрог.

— А сегодня я должен присутствовать при осмотре несчастного с тем, чтобы определить высшую степень его избиения…. А день такой ещё длинный. Правда, завтра его мучения кончатся…

— Каким образом? Вы полагаете, что он не выживет?

— Вечером его надлежит живым передать эсэсовцам. Сегодня он ещё будет жив. А что произойдёт позже… — Доктор сделал рукой безнадёжный жест.

Фаренкрог взял себя в руки и сказал:

— Доктор, не распускайте свои нервы! А когда его снова начнут допрашивать?

— В десять у Зальца. — Капитан бросил беглый взгляд на часы. — Ещё полтора часа, успею протрезветь немного. — Доктор встал. — А вы смело можете ненадолго выйти на свежий воздух. — И, не попрощавшись, капитан вышел из палаты.

Фаренкрог быстро оделся.

«Значит, ровно в десять Хельгерта снова приведут к Зальцу. Следовательно, за пятнадцать минут до этого он будет на пути к полковнику. Пешком его поведут или повезут на машине? После допроса его должны увести обратно. Но когда? Быть может, к тому времени уже стемнеет? Однако возможно и такое, что Хельгерта прямо в кабинете фон Зальца передадут в руки эсэсовцев. Правда, это маловероятно, так как после «обработки» его сначала нужно привести в божеский вид. Возможно, что представитель СС сам будет сопровождать Хельгерта. Но когда? Целый день мы не сможем крутиться возле штаба. Разумеется, действовать в темноте удобнее… А если охрана окажется сильной, тогда шансы на успех равны нулю. Следовательно, решение может быть только одно: освободить Хельгерта тогда, когда его будут вести на допрос».

Григорьев, как ни в чём не бывало, чистил перед домом сапоги.

Фаренкрог свистнул ему, стоя у окна, и громко крикнул:

— Чёрт возьми, долго я ещё должен ждать?!

Через несколько секунд Юрий уже был у него в палате.

— Где Шехтинг?

— Заправляет мотоцикл.

— А остальные?

— Возле машины эсэсовцев. Всё готово.

— Нам нужно немедленно попасть к Бендеру. Пошли. Объясню тебе всё по дороге.

На морозном воздухе Хельгерт пришёл в себя. Идти пешком он сегодня был не в состоянии, хотя до домика, в котором располагался полковник фон Зальц, было всего несколько сот метров. Хельгерта повезли в открытой машине. Он не был уверен в том, что и сегодня перенесёт все пытки, каким его подвергли вчера. На теле у него не осталось живого места, так сильно его избили.

Один жандарм сидел перед Хельгертом, другой — рядом с ним.