Захар Беркут

Вот здесь-то, на Светлой поляне, и сошлись в эту страшную ночь тухольские старцы. Большой костер пылал посреди поляны; таинственно шумели древние пихты, как бы вспоминая давние времена; в отсветах костра сиял кровавым отблеском золотой образ солнца в святилище; задумчиво сидели старики, внимая стуку топоров в лесу и рассказам старого Захара о седой старине. Какой-то дивный дух снизошел сегодня на старика. Он, который никогда не любил говорить о старой вере, нынче заговорил о ней, и притом с такой душевной скорбью, с какою говорил разве о самых дорогих и самых близких его сердцу делах. Он повествовал о деяниях Дажбога, о победах Световида, о том, как три святых голубя — Дажбог, Световид и Перун — сотворили землю из песчинки, как Дажбог три дня искал на дне пропасти, пока не нашел три зернышка: одно зерно пшеницы, второе — ржи и третье — ячменя, и подарил их первому на земле мужчине Диду и его жене Ладе; как Перун даровал им искру огня, а Световид — волосинку, из которой, по его благословению, появились корова и пастух, прозванный Волосом. И еще рассказывал Захар о жизни первых людей, о великом потопе, от которого люди скрывались в горах и пещерах, о древних великанах и об их царе, тухольской Стороже, осушившем тухольское озеро. Слушали тухольские старики эти рассказы, точно вести о каком-то новом, неведомом мире; многое, о чем они говорили и пели в своих песнях, не понимая, теперь вставало связно и ясно перед их глазами, и сам Захар Беркут представлялся им последним из этих добрых великанов-сторожей тухольских, о чьих добрых делах так же будут рассказывать позднейшие поколения.

Но вот хрустнула сухая ветка на тропинке, и одновременно вынырнули из лесного мрака Мирослава и Тугар Волк. Мирослава подошла прямо к старому Захару, а боярин остановился неподалеку от костра.

— Отец, — сказала Мирослава Захару, — я видела твоего сына!

— Моего сына? — спросил Захар спокойно, словно об умершем.

— Да! С помощью этого перстня я прошла в монгольский табор и видела его. Будем надеяться, отец, что он скоро будет опять на свободе.

— Трудно, доченька, трудно! Но кто это еще пришел с тобой?

— Это я, старик! — сказал, становясь перед ним, Тугар Волк. — Узнаешь ли меня?

— Лицо твое узнаю, ты был боярин Тугар Волк. Что привело тебя к нам?

— Я пришел к вам, старики тухольские, послом от великого Бурунды-бегадыра, начальника монголов.

— Чего же хочет от нас Бурунда-бегадыр? — спросил Захар.

— Бурунда-бегадыр послал меня сказать вам, что сила его велика и неодолима, что напрасно вы ставите засеки в ваших проходах, напрасно строите машины для метания камней — ничего вы не поделаете против его силы.

— Видно, твой Бурунда начинает нас бояться, коли вздумал нас пугать. Это добрый знак. Продолжай.

— Нет, старик, не следует тебе пренебрегать словами начальника монгольского. Его угроза — это половина кары, а его кара страшна, как кара божья! Слушай же, что велит еще сказать вам Бурунда-бегадыр моими устами. Цель его похода — Угорский край, владения Арпада, который был подданным великого Чингис-хана, а теперь не хочет признавать его владычества. Чтобы покарать непокорного, послал великий Чингис-ха «свою рать на запад солнца. Ваше ли дело задерживать эту рать в ее походе? Бурунда-бегадыр, начальник одной части этой рати, желает по-доброму расстаться с вами. В его руках ваш общинник, а твой сын, старик. Вот что приказывает он сообщить вам: разрушьте свои засеки и выпустите монгольское войско из вашей долины, а в обмен за это он готов отдать вам своего пленника живым и здоровым. Рассудите как следует, сколь выгодна вам милость Бурунды! Сопротивление ваше напрасно: так или иначе, а монголы развалят ваши засеки и пойдут своим путем. Но они не хотят терять времени в вашей долине, не хотят проливать вашу кровь и готовы отдать вам пленника за то, что вы их пропустите. В противном случае, разумеется, его ждет неминуемая смерть, притом в страшных мучениях, а вас ожидает кровавая бойня, в которой, несмотря на все ваши ухищрения, вы будете разбиты. Выбирайте же, что лучше для вас.

Со вниманием слушали тухольские старейшины эти слова Тугара Волка, и на некоторых они действительно произвели впечатление. Заметил это Захар и сказал:

— Честные братья, хотите ли вы обсудить откровенно предложение Бурунды, или, может быть, единодушно выскажетесь о нем?

— Обсудим, обсудим! — ответили старики, и тогда Захар попросил Тугара Волка отойти на минуту. Боярин с гордым видом отошел, сопровождаемый своей дочерью.

— Захар, — сказал один из общинников, — здесь речь идет о жизни и смерти твоего сына. Не лучше ли нам отказаться от неравной борьбы и спасти юношу?

— Здесь не о моем сыне идет речь, — сказал Захар твердо. — Если бы вправду о нем шла речь, я сказал бы вам: у меня нет сына, мой сын погиб в бою. Но здесь речь идет о наших соседях, горцах и загорянах, которые спустились нас защищать и теперь должны будут все, неподготовленные, погибнуть от руки монголов. Потому я говорю вам: не заботьтесь о моем сыне, а решайте дело так, как если бы он лежал уже в гробу!