Закат цвета индиго

– Итак, я пропускаю детали, каких у меня тысячи, и скажу то, в чем убедился. По ночам Селиванов привозил разных девиц, останавливал машину за домами, так, чтобы ее никто не видел, выпускал девицу, она заходила в дом, он за ней. Я эту картину наблюдал не меньше пяти раз, и ни одна девушка ни ночью, ни утром из дома не выходила. Но всегда выходил мужик с большим чемоданом и шел к гаражу Селиванова. Личность мужика я установил. Это гастарбайтер с соседней стройки, по ночам подрабатывает сторожем фирмы, которая арендует подвальный этаж в доме Селиванова. Он там и живет. Молдаванин. Петр Пичул.

– Ну, его-то ты допросил?

– Не сразу. Не хотел спугнуть. А главное, решил убедиться, что он выносит чемодан именно из квартиры Пашки. Убедился. Как-то всю ночь просидел на лестнице. Но в доме я его останавливать не стал. Подкараулил прямо у ворот. Говорю: предъявите документы – он показал паспорт. Что, спрашиваю, в чемодане? А он отвечает, мол, здесь ненужные документы, я их иду уничтожать. А куда иду и что за документы, не могу сказать. Это, типа, финансовая тайна. Но бумажку, знаешь, какую для охраны выдают, он мне показал. Разрешение на его имя выносить старые документы для ликвидации. Я мог бы его заставить, оружием попугать, но, повторяю, руководство передо мной четко поставило задачу: ни к жильцам этого дома, ни в фирмы, которые тут помещения арендуют, не лезть. Здешние деятели пользуются оплаченной свободой от любого наблюдения. Кроме того, я хотел, чтоб он чемодан до места донес, а я бы там посмотрел, что в нем за документы. Честно скажу: думал по-тихому что-нибудь найти, чтоб наверняка ордер дали.

– Сладкое занятие – незаконное проникновение.

– Точно. И я проник, но там сигнализация, я ее чуть замкнул, ситуация была неспокойная. Короче, ничего я там не обнаружил, кроме двух машин и двадцати мешков с цементом.

– Так. У парня есть загородный дом?

– Наверное, как у них всех. Но не такой это хозяйственный парень, чтоб у себя в гараже цемент хранить. Короче, заглянул я туда еще через пару дней. Мешков осталось девятнадцать! Скажи, если бы мешки надо было на какую-то стройку возить, неужели по одному бы возили?

– Наверное, нет. А бочка с водой, к примеру, есть в этом интересном гараже?

– Есть пустая бочка. И водопровод.

– И ты решил, что Пашка – Синяя Борода там все и оставляет. А эти ночные события совпадали, скажем, с фактами исчезновения девушек в вашем районе?

– Да нет. То есть каждый день в Москве пропадает какое-то количество девушек. Заявления через месяц принимают. Да и не всех ищут. А он ведь не только по району ездил, мог из любого места привезти.

– Что еще у тебя было, кроме этой версии, когда ты к начальству пришел?

– Снимки. Я трех девушек сфотографировал. Когда он их из машины выпускал и когда они в ворота входили. И Пичула с чемоданом тоже пару раз снял. Я просил разрешения на полноценную операцию. Чтоб сразу с отрядом нагрянуть, все перевернуть…

– Что ты хотел, это понятно. Были бы у тебя желания поскромнее, сидел бы сейчас с целыми ребрами. А может, и с зарплатой. А Пичул по-прежнему в подвале живет?

– В том-то и дело, что он исчез. С концами. Примерно тогда же, когда меня турнули.

– Возможно, это и есть наши суперулики: исчезновение человека с чемоданом и твои переломанные ребра. Снимки у тебя остались?

– Те, что я приобщил к своей докладной, уничтожены, конечно. Но у меня осталась пленка.

– Напечатай мне. Возможно, мы вернемся к делу твоих бессонных ночей.

* * *

Никита Горовой был мерзавцем. Он думал, как мерзавец, поступал, как мерзавец, и безошибочно выбирал для себя мерзкие занятия. Он знал, что знакомые, женщины, люди, пользующиеся его услугами, – все считают его мерзавцем. Много лет назад он оставил в сибирской деревне мать и за это время не только не навестил ее, ста рублей ни разу не послал. Она его не искала и не ждала. Эта совсем еще не старая женщина, ждущая смерти, избавляющей от страданий, жила, как глубокая, ни с кем не общающаяся старуха. Она тоже знала, что ее синеглазый красавец-ребенок стал законченным мерзавцем. Но у него иногда щемила душа, как у всех, и страстно хотелось чего-то прекрасного, чистого, удивительного. Наверное, это и называется – мечта, думал он, кривя насмешливо губы. Только в иные ночи пресловутая дурацкая мечта изводила его пуще зубной боли. Это была именно такая ночь. К утру, когда Никита, покачиваясь от усталости, курил у окна своей спальни, он отчетливо понял, что его идея фикс с недавнего времени приобрела очень конкретные очертания. У нее карие глаза с лучиками солнца. Разумеется, адрес и домашний телефон Жени Никита добыл довольно давно. Просто он ничего не планировал и не форсировал события, оставляя их на какой-то особенно светлый или, наоборот, черный день. Черт его знает, какой именно был день сегодня, но Никита решительно направился в ванную и начал собираться.