Закат цвета индиго

…Она вернулась домой в ту ночь, после того как Полинку увезли в реанимацию. Легла на свой диван, укрылась с головой и провалилась в глубокий сон. Утром они ей ничего не сказали – ни отец, ни Клара. На столе стоял ее завтрак. Днем Клара поставила тарелку с борщом. Вечером дала ей ужин. Даша ждала. Соседки шептались на улице, что Полинка долго не проживет. И Даша представляла себе, как они будут жить втроем. Отец и Клара перестанут злиться, начнут заботиться о ней, как о Полинке, и рано или поздно она почувствует, что отец любит только ее. Как-то вечером забежала знакомая медсестра из больницы. Она бросилась Кларе на шею и сказала: «Поздравляю. Доктор сказал, будет жить». У Клары задрожал подбородок, а отец вдруг громко и страшно зарыдал. Даше даже захотелось его утешить, чтобы он понял: его старшая дочка всегда рядом. Когда Полинку заберут из больницы, она никогда уже не будет совсем здоровой. И Даша станет для них незаменимой, самой сильной, самой главной. Ночью она долго не могла уснуть, картинки счастливого будущего семьи, зависящей полностью от ее воли, были такими яркими, такими отчетливыми. И вдруг услышала голоса за стенкой. Отец произнес: «Я жду. Ты сама скажешь этой сволочи, чтобы она убиралась из дома, или мне ее выкинуть? Я не сделал этого сразу, потому что боялся ее убить, если дотронусь». Клара заплакала и ответила: «Я не могла прогнать твою дочь. Куда ей идти? К алкоголичке, которая валяется у магазина?» Отец помолчал, а потом глухо сказал: «Не знаю, куда ходят эти чертовы убийцы, садисты. В тюрьму, на большую дорогу, в банду. Мне плевать. Я до конца дней буду себя пожирать за то, что родил чудовище. Алкоголичка тут ни при чем. Теперь я думаю, она спилась, потому что раньше всех поняла, что за урод у нее родился. Я эту тварь больше терпеть не могу. Нам Полинку нужно домой забирать. В дом, а не в камеру пыток. Клара, скажи ей сама, чтоб убиралась. Не заставляй меня брать грех на душу. Я просто сказать «вон» не смогу. Шею Дашке придется свернуть».

Даша унесла свою шею той же ночью. Так началась ее самостоятельная жизнь. Она вспоминала ночные слова отца, когда хотела войти в раж, когда нужно было смести кого-то со своего пути, увидеть чужую кровь. Сейчас она смотрела в лицо отца и понимала, что могла бы очень любить его. Но… неутомимая машинка в мозгу отсчитывала количество причиненного ей зла и количество необходимого возмездия. Плюс проценты. Он сам подписал себе приговор. Даша дождалась, когда отец вернется в комнату, погасит свет, и обошла дом. Вот сюда выходило окно ее каморки, теплого, уютного уголка, из которого можно было попасть на чердак. Даша любила иногда порыться на чердаке в барахле, в старых тряпках Клары, ее мамы, бабушки. Они все когда-то жили в этом доме. Кстати, на чердаке можно неплохо выспаться, и никто ее там не найдет. А утром придет решение. Но в каморке Даша вдруг увидела зажженную настольную лампу. Занавески плотно задернуты. Даша с трудом обнаружила щель, пристроилась… Твою мать! За столом сидели два мужика, играли в карты. Рядом стояло несколько бутылок пива и лежал пистолет. Значит, против нее, Даши, буквально все! Значит, война! Они не знают, на кого напали!

* * *

Сергею на мобильный телефон позвонил человек, которого он послал с поручением в Малаховку. Выслушав сообщение, Сергей едва не повернул к Москве, но потом решил найти Славу Земцова.

– Слава, привет, хорошо, что ты дома. У меня новая информация о даче Ветрова. Помнишь, оба эти комедианта – Ветров и его денщик Кирилл – говорили, что одна из девушек уехала ночью, причем вышла через черный ход, который не охраняется. Потому, мол, ее охранники и не видели. А мой парень выяснил такую вещь. Черный ход – это небольшая калитка в ограде, рядом с ней – домик сторожа, то есть Кирилла. Он там иногда сидит днем. А вот ночью он эту калиточку запирает и пускает ток по ненавязчивым проводам вдоль ограды.

– Да, гуманизм в действии. Но он ведь мог девушку вывести?

– Вот я и думаю: если бы он ее вывел, то, наверное, так сразу бы и сказал? Чего тут скрывать? Вывел за каким-то хреном через заднюю калитку… А дальше? Понимаешь, там, за черным ходом, практически глухой лес. Человек среди ночи, не зная местности, дороги не найдет. Это ведь дураку понятно – и Кириллу, и той девушке, которая якобы захотела через лес одна в Москву отправиться. Вот если бы он сказал, что вывел ее на дорогу, поймал машину, описал бы ее, тогда это было бы похоже на правду.

– Да, на правду это не очень похоже, тем более что сначала и Кирилл, и его хозяин вообще показали, что никто ночью от них не уезжал и к ним не приезжал.

– Слава, надо брать ордер на обыск на даче Ветрова. Иди с утра к Павлу Ивановичу. У него это лучше получается.

– Я, конечно, к нему пойду. Но не получим мы ордер. А по шапке очень даже схлопочем. Впрочем… Ты знаешь, сейчас в Москве находится нефтяной король Эдуард Бройдо. Похоже, его дочка всерьез исчезла. Во всяком случае, он очень обеспокоен.

– Написал заявление?