Закаспий

- Молодец, Хазар-хан, - сказал Житников и попросил: «Переводите за мной все, что я буду говорить... Граждане и бедняки-дехкане, стоят нефтяные промыслы. Если мы начнем добывать нефть и отправлять ее в танкерах в Персию, то каждая капля нефти возвратится к вам пшеничным зернышком... Если мы начнем отправлять в Персию соль, то каждый фунт соли вернется горсточкой риса... Если каждый специалист-инженер или техник, выступающий сегодня против Советской власти, завтра заступится за нее и примется за дело, то каждая горькая слеза горести превратится в сладкую слезу радости!

Хазар-хан перевел каждую фразу. По мере того, как он доносил смысл сказанного комиссаром до дехкан, они все больше и больше воодушевлялись. Задние ряды, наоборот, потеряли интерес к собранию. Один за другим, а затем целыми группами чиновники, служащие стали покидать зал. Видя, что можно остаться без аудитории, Житников спросил у Хазарского, подготовлена ли резолюция, тезисы которой он передал ему.

- Да, разумеется, - Хазарский бросил взгляд на сотрудников Совдепа, секретаря собрания. - Люддекен, зачитайте резолюцию, да поживее.

Лысый, в пенсне, секретарь поднялся на трибуну:

- Итак, товарищи и граждане, общее собрание граждан Красноводска под председательством Наркома Якова Ефимовича Житникова об организации комиссии по использованию богатств постановляет: «Ввиду массового прилива в Красноводск кочующего туземного населения, собрание находит необходимым объявить обязательную трудовую повинность для использования горных богатств, причем имеется в проекте ломка известняка, добыча разных солей и прочее...»

- Стоп! - Житников хлопнул рукой по столу и встал. - Что за чертовщину вы несете?! Кто вас уполномочил говорить с людьми таким бюрократическим языком? - Житников оттеснил от трибуны сотрудника Совдепа. - Граждане и дехкане, пришедшие из аулов, завтра утром всех приглашаем в Совет рабочих и дехканских депутатов, к товарищу Хазар-хану. Он зачислит каждого из вас на работу. Вы все будете обеспечены ежедневно фунтом хлеба и хорошо заваренным чаем... На этом считаем собрание законченным. Если есть вопросы - задавайте, ответим с удовольствием.

Хазарский вновь сделал перевод, и сразу задал вопрос кряжистый седобородый старик с суковатой палкой.

- Хазар-хан, раз ты молишься на Советскую власть, значит и мы все будем за нее молиться. Куда ты - туда и мы, ты наш Совет, ты наша совесть. Теперь скажи всем, даст ли нам Советская власть кибитки вместо тех, которые сжег генерал Мадритов? Когда ты приезжал в Чикишляр и Гасан-Кули, ты обещал нам помочь!

- Да, Хазар-хан, помоги нам!..

- Живем в норах, как звери!..

- В камышовых чатмах живем, Хазар-хан!

- Хорошо, дорогие земляки, сейчас я передам вашу просьбу комиссару Житникову, - и Хазарский пересказал просьбу дехкан.

Житников, слушая, согласно закивал головой.

- Я ожидал этого вопроса, но не думал, что зададут его здесь, в Красноводске. Думал, придется отвечать на него в Чикишляре, но поскольку он задан здесь, то будьте любезны, Хазар-хан, переведите мой ответ дехканам так: у бедняков есть хороший обычай. Отправляясь в гости, они несут с собой какой-нибудь подарок... Когда я собирался сюда, то тоже подумал об этом. Накануне нашего с товарищем Лесовским отъезда в Красноводск, в Асхабаде состоялось заседание Совнаркома. Мы приняли во внимание положение населения Чикишляра, их нужду в кибитках. Поручено мне выяснить требуемое количество юрт и помочь чикишлярцам.

- Хова! Молодец тибэ, балшабик! - крикнул из зала дехканин и снял тельпек.

Из зала Дома Свободы Житников, Лесовский, Хазар-хан выходили вместе с дехканами. Шли и беседовали по дороге к гостинице «Биржевая», где еще с утра была заказана комната для асхабадцев. В вестибюле Житникову дежурный красногвардеец передал телеграмму: «Житникову. Срочно выезжай на разоружение казачьих эшелонов».

VIII

Новый 1918 год чуть ли не каждый день отмечался событиями. Пошли казаки из Персии, через горы, по Гауданской дороге, прямо на Асхабад. Большевики выехали к горам, встретили белопогонников. Удалось заполучить командира казачьего отряда в Совнарком, убедить его в прочности Советской власти и в необходимости сдачи оружия казаков. Служивые разоружились: военный комиссар Молибожко собственноручно принимал от казаков винтовки и пулеметы. Житников, с членами Кизыларватского Совдепа встречал казаков на другой горной дороге. Удалось и ему склонить бывших царских служак к миру, хотя пришлось продержать казачий эшелон несколько суток на станции, пока не сдали они Житникову замки от своих артиллерийских орудий.