Закаспий

Делами в Народном доме заправлял подполковник Лампел - седенький длинноносый старикашка, невероятно начитанный и любящий искусство. Был он прекрасным организатором и артистом, сам участвовал в спектаклях. Он же сам и режиссировал. В шутку его называли «Фигаро-там», и все же истинным распорядителем дел в Народном доме был не он. С приездом в Асхабад командующего краем, после отчетно-выборного собрания благотворителей, Народный дом в свои руки взяла генеральша Леш. Необыкновенно живая, стройная брюнетка в черных ажурных чулках и французских туфельках, в костюме, сшитом французским портным, женщин она совершенно шокировала своим туалетом, а мужчин изысканностью и лукавой, двусмысленной улыбочкой. Прежние «львицы» Народного дома - графиня Доррер и отставная генеральша Нелли Юнкевич некоторое время, встречаясь с мадам Леш, передергивали плечами, но постепенно уступили ей первенство. Мадам Леш оттеснила от творческих дел подполковника Лампела и, конечно же, совершенно подчинила себе секретаршу Ларису Архангельскую.

Войдя в приемную, Лариса только успевала снять чехол с пишущей машинки, как раздавался телефонный звонок, и в трубке звучал бодрый, экзальтированный голос мадам Леш.

- Лариса Евгеньевна, это вы?! С трудом дождалась вас, чтобы напомнить...

Затем следовали распоряжения, и всякий раз - разные. Иногда это касалось перепечатки пьесы или размножения на машинке ролей. Иногда - самые интимные поручения: найти такого-то, передать что-то. Но чаще всего мадам Леш болтала о «дурехах» Доррер и Юнкевич, как она их обзывала заглазно. «Таланта ни на грош, а спеси у обеих на целый полк хватит. Будь моя воля, дорогая Ларочка, я бы их своими стряпухами сделала, а вам поручила главную роль в самой громкой пьесе...»

Однажды, позвонив, госпожа Леш попросила ее немедля прийти. Архангельская с замирающим от страха сердцем отправилась в дом командующего, совершенно не подозревая, зачем ее пригласили. Дом стоял в карагачевом саду, окруженном кирпичным забором. Едва Лариса Евгеньевна подошла к воротам, как ее встретила служанка и повела к генеральским хоромам. Госпожа Леш, услышав из спальни ее голос, вышла, прикладывая ко лбу полотенце.

- Ах, как хорошо, что вы пришли, моя милая. Муж с господами через час выезжают в Фирюзу поразвлечься, а я нездорова. Поезжайте вместо меня, милая, я сказала Лешу о вас... Но-но, только без всяких страхов! - тут же выговорила она строже, видя, что секретарша сжалась и вот-вот скажет «нет». - Леш - совершенно безвинное существо, вы можете не бояться его. Вы приглядите за ним и только. Возьмите гитару, споете господам. Да и почему вы страшитесь, глупенькая?! Вы же не одни едете. С вами будут обе дурехи- Доррер и Юнкевич, еще несколько женщин.

Подталкивая Архангельскую, она вошла с ней в кабинет, где на диване, с газетой в руках, сидел высокий и располневший генерал. Увидев вошедших женщин, он тотчас встал и с интересом посмотрел на Ларису Евгеньевну. Затем подошел и поцеловал ей руку, отчего она невероятно смутилась.

- Надеюсь, вы простите нашу дерзость, - сказал он, лукаво щурясь. - Я уже почти год в Асхабаде, столько же командую благотворительным обществом, но вас, мою секретаршу, вижу впервые. Вы прелестны, мадам! Без всякой лести - прелестны. Я буду весьма польщен, если составите мне общество.

Через час кортеж автомобилей - в Асхабаде их насчитывалось двенадцать, и большинство из них были заняты в поездке, двигался в горы по Фирюзинской дороге. В головном «Руссо-Балте» рядом с шофером сидел сам генерал-лейтенант Леш, на втором сидении, за его спиной, Архангельская. Рядом с ней Доррер с супругой. В следующей машине ехали Дуплицкий и хан Хазарский с супругами, дальше - Ораз Сердар с офицерами штаба. В четвертом автомобиле управляющий земства Юнкевич с женой... Но не только генерал со свитой торопились в этот день за город. Многие буржуа, особенно те, у которых имелись свои кареты, мчались на лоно природы. Быстрые авто обгоняли вереницы фаэтонов, пролеток, дрожек и других легких повозок. Машины мчались со свистом, преследуя ползущий зеленым удавом пассажирский поезд, - он, уменьшенный расстоянием до игрушечных размеров, виднелся на краю предгорной долины у самой границы с Каракумскими такырами. Сотни горожан в этот безоблачный майский день, предавшись веселью, совершенно забудут о государе-имениннике, но всяк вспомнит, въезжая в зеленое ущелье, а затем и в самую Фирюзу, о бывшем командующем Закаспия генерале Куропаткине. Это его заботой и усилиями было приобретено для России райское местечко. Его настойчивостью и руками солдат осушили в ущелье болота и разбили прекрасный парк, выстроили военную и другие дачи. Но еще больше понастроили дач мелкие асхабадские буржуа.