Закалённый сталью

– Да я даже не знаю, с чего начать. Пристрелить рука не поднимается. А меньшего он не заслуживает…

– Так начни с начала, – улыбнулся Кузнецов

– Зовут его Саньком, тезка мой. Фамилия Кох. Отец немец, мать русская. Жили с ним в одной деревне, в одном классе учились, дружили. Даже пионерами оба были. В тридцать седьмом отец его погиб на шахте, инженером там работал. Он в шестнадцатом в плен попал, да так и остался потом. В гражданскую за красных добровольцем пошел. Мать с Сашкой, после смерти отца, переехали к родне, в Саратов. Матери наши переписывались, общались. Дружны были. Когда фрицы пришли, я добровольцем ушел. Родня переехала к ним в эвакуацию. Приютили. Сейчас мать с сестрой у его матери живут. Писали, что его призвали в сороковом куда-то на границу, но с тех пор ни привета-ни ответа. Считался пропавшим без вести. А вон оно как. Мать его верит, что живой, думает, что родину освобождает…

– Я – немец, в моих венах арийская кровь! – злобно произнес лейтенант на чистейшем русском.

– Сам в плен сдался в сорок первом? – обратился Кузнецов теперь к «немцу».

– Я не сдавался. С апреля сорок первого с немцами работал, сам на них вышел.

– Видите, товарищ старший лейтенант, – еле слышно произнес Милевский. – Мать его теперь враг народа, получается, как ни крути.

– Во мне отцовская кровь! – снова оживился лейтенант.

– Ну, это дело поправимое, – улыбнулся Кузнецов, похлопав по плечу Милевского.

С той же улыбкой достал из кобуры пистолет и выстрелил лейтенанту в лоб. Как ни в чем не бывало, спрятал пистолет обратно, повернулся к Милевскому:

– Матери его напишешь, что встретил его на передовой, на нашей передовой. Когда атаковали немецкие позиции, геройски погиб на твоих глазах, сражаясь за нашу, Советскую Родину! Документы его сожги.

Милевский и Гаврилов смотрели на командира ошарашенно, а тот продолжил:

– Похоронен в братской могиле. Сын ее герой. А это не ее сын. Фашистское отродье, которое пыталось сбежать, а я пристрелил при попытке к бегству.

Подбежали три красноармейца, слышавшие выстрел. Кузнецов, вставая, обратился к ним:

– Прикопайте его где-нибудь, отдельно от остальных, Милевский вам поможет. Ничего не видели, ничего не слышали, глупые вопросы оставьте при себе!

– Есть, товарищ старший лейтенант!

И уже обращаясь к Милевскому, напомнил:

– Про документы не забудь. Красноармеец Александр Кох погиб в бою за нашу Советскую Родину! А это не он! Обознался ты, Саш!

Командир закурил, махнул рукой Гаврилову, зовя за собой и продолжил путь. С минуту помолчали.

– Осуждаешь? – спокойно спросил Кузнецов.

– Нет! Все правильно сделал, командир!

– Еще б совести моей объяснить, что так оно правильно…

За столом расположились командир полка, майор Бабич, начальник штаба, Кузнецов и младший сержант Гаврилов. Совещание проводили в той же избе, в которой еще утром квартировал командир немецкого полка. Семена на совещание вызвал начальник штаба, хотя Гаврилов не понимал, зачем он там нужен. Кузнецов быстро и четко доложил о действиях роты.

– Миш, тебя послушать, так все случайно получилось – и на артиллеристов случайно свалились, наспех засаду поставили, а в штаб так фрицы вас сами, практически, пригласили… – командир полка улыбался.

– Товарищ майор, доложил все как было. В рапорте будет отражено тоже самое.

– Да не кипятись ты, старлей! Товарищ младший сержант, все так и было? – обратился начальник штаба к Гаврилову.

– Так точно!

– Стоило ли сомневаться, что он подтвердит, – засмеялся Бабич. – Молодцы! Честно, пока сам не увидел – не верил. Да что там, до сих пор в голове не укладывается. Что по потерям?

– Семеро убиты, одиннадцать ранены, товарищ майор! – так же четко отрапортовал Кузнецов.

– Ты лучше доложи о пленных и о том, что захватить удалось, – улыбнулся начальник штаба, – я пока сам не убедился, докладывать не спешил.

– Ну-ка, ну-ка, интересно, – Бабич повернулся в сторону старлея.

Гаврилов и сам расплылся в улыбке. Цифры он видел, сам с командиром их составлял, перепроверял, чтобы не упустить чего. А Кузнецов достал лист из нагрудного кармана гимнастерки и начал перечислять:

– Захвачено в плен 197 человек, из них 24 офицера, включая командира полка и его заместителей, а также, командира артиллерийского дивизиона. Уничтожено при столкновении с артиллерийским дивизионом 56 человек, при захвате штаба более 170 человек, в основном, от артудара. Более точно посчитать не представляется возможным, от некоторых мало что осталось.

– Сколько? – вскрикнул Бабич не дослушав

– Суммарно, с пленными, до батальона фрицев…

Начальник штаба сидел улыбаясь. Он ждал подобной реакции от командира полка. Именно поэтому ничего не докладывал, не веря в цифры, полагая, что они сильно преувеличены. Бабич достал папиросу, закурил.

– Товарищи командиры, закуривайте! Кузнецов, продолжай…

– Захвачено 43 артиллерийских орудия, из них 16 калибром 150 мм, 196 лошадей, 27 ручных пулеметов, 4 миномета, 7 автомашин и склад с боеприпасами, суммарно более 1500 снарядов.