Заяц, жаренный по-берлински

Настенные часы в комнате Ломова показывали второй час ночи. Петр Егорович и Синдяшкин сидели за столом. Оба старались не смотреть друг другу в глаза.

На столе стояли початая бутылка водки и граненые стаканы, лежала нехитрая снедь.

В сторону был отставлен стакан, наполненный до краев и накрытый кусочком ржаного хлеба. Подперев руками голову, Ломов тяжело вздохнул.

- Ты Варе пока не говори… Я ей сам, потом…

Синдяшкин послушно кивнул головой.

- Ладно.

- Месяца не прошло, как проводили… Эх, побывать бы хоть на его могилке.

- В братской, наверно, похоронили.

- Хоть на братской.

Ломов налил в стаканы водку. Оба, не чокаясь, молча выпили. Синдяшкин поставил стакан на стол. Потянулся к закуске. Ломов тоже поставил стакан, но продолжал сжимать его в своих крепких пальцах. Зажмурив глаза, он начал мотать головой из стороны в сторону. Его пальцы сжимали стакан все сильнее и сильнее. Стакан со звоном лопнул.

Ломов открыл глаза и равнодушно посмотрел на правую руку, сжимающую в кулаке осколки стекла. Из кулака на стол стекала кровь.

Синдяшкин с испугом кивнул на струйку крови.

- Егорыч, порезался!

Ломов, словно не слыша его, поднял голову и посмотрел куда-то мимо Синдяшкина.

- Все! Пока не убью хоть одного немца…, - Ломов ударил кулаком по столу. - Я спать не смогу! Жить не смогу!

Глаза Ломова загорелись ненавистью.

***

На стенах просторной комнаты, расположенной на первом этаже военкомата, висели плакаты военной поры. В углу комнаты высился стальной сейф. Посреди комнаты стоял стол, за которым сидел молодой капитан с эмблемами танкиста в петлицах. В глаза сразу бросались орден Красной Звезды и нашивка за тяжелое ранение на гимнастерке офицера, а также недавно заживший рубец на его щеке.

Перед столом стояли в очереди трое – высокий, худой мужчина, красивая девушка лет двадцати с беспокойными глазами, и Ломов.

Мужчина протянул капитану бумагу. Тот взял ее у него из рук и быстро пробежал глазами. Не поднимая глаз, произнес:

- Тебе в эшелон резервного полка. Иди на станцию. Там спросишь у коменданта.

Капитан вернул мужчине бумагу. Тот молча развернулся и вышел из комнаты.

К столу придвинулась девушка. Капитан поднял на нее глаза и раздраженно вздохнул.

- Гусева, ну что ты ходишь сюда каждый день? Я же тебе русским языком сказал: набор на курсы телефонисток закончен. А когда будет следующий – не знаю, - капитан хлопнул себя ладонями по коленям. - Заявление твое у нас лежит, адрес знаем. Понадобишься – вызовем. Свободна!

Обиженно шмыгнув носом, девушка тоже покинула комнату.

К столу приблизился Ломов. Он заметно волновался.

- Прошу направить меня на фронт. Добровольцем.

Капитан смерил Ломова оценивающим взглядом.

- Возраст призывной?

- Конечно. Пятьдесят будет только весной.

Капитан удовлетворенно хмыкнул и кивнул на стул.

- Присаживайся, отец.

Ломов сел.

- Москвич?

- Коренной.

- Работаешь кем?

- Поваром.

- Где?

- В «Метрополе».

Брови капитана удивленно взлетели вверх.

- В том самом?

- Ну да. Другого в Москве, вроде, нет.

Капитан откинулся на спинку стула и хитро прищурился.

- А бронь тебе случайно не положена?

Ломов вздохнул и опустил глаза.

- Дали.

- Тогда - задний ход, машина! Не могу я тебя на фронт.

Капитан придвинулся к Ломову. Несильно ударил себя ребром ладони по шее.

- Знаешь, как меня потом за это?

Ломов тоже придвинулся к офицеру.

- У меня сына убили. Под Волоколамском…

Капитан с сочувствием вздохнул.

- Понимаю, - капитан распрямился и развел руками. - Все равно не могу. Не имею права.

Капитан грустно улыбнулся.

- Да и на кой оно тебе? За сына и без тебя отомстят. А ты… В пятьдесят-то лет…, - капитан с жалостью поглядел на Ломова. - Пожилой человек. С полной выкладкой - по полям-дорогам… Замудохаешься!

Насмешливо улыбаясь, офицер махнул рукой.

- Помрешь еще ненароком на марше. Не дойдя до передовой.

Глаза Ломова налились кровью.

- Чего?!!!

Он поднялся со стула, сердито сопя.

- Это кто помрет?! Я?!

Ломов окинул комнату торопливым, ищущим взглядом. Заметив массивный сейф в ее углу, Петр Егорович кивнул на сейф.

- Сколько в нем весу?

Капитан тоже посмотрел на сейф.

- В сейфе-то? – он наморщил лоб. - Пудов десять.

Ломов кивнул сначала на сейф, а потом - на окно.

- А если сейчас я сейф твой… Выброшу из окна?

Капитан прыснул от смеха.

- Не смеши! Его сюда четверо бойцов волокли. А ты… И от пола не оторвешь.

Ломов оперся о стол капитана руками,

- Ну, а если? – он хитро прищурился. - Оформишь тогда на фронт?

Капитан еще раз оценивающе посмотрел на неподъемный сейф, затем перевел взгляд на окно и ехидно ухмыльнулся.

- Из окна, говоришь?!

- Из окна!

Глаза офицера загорелись азартным блеском.

- Хрен с тобой! Давай!

Ломов и капитан ударили по рукам.

Ломов быстро подошел к окну и распахнул его. Капитан закинул ногу на ногу и скрестил на груди руки, наблюдая за происходящим, как за цирковым представлением, и жмурясь от предвкушаемого удовольствия.

Ломов решительно направился к сейфу. Остановился рядом с ним и несколько секунд осматривал стальной ящик, примеряясь. Затем Петр Егорович присел и обхватил сейф руками. Покраснев от натуги, Ломов закричал:

- А-а-а-а-а!!!