Зая

– Скорее всего галлюцинации вызваны хроническим недосыпанием, – начала психолог уверенным тоном знающего человека, – Возможно, вы замечали ещё что-нибудь. Например, голоса… Когда вы оставались дома один.

Голос в телефонной трубке мёртвой жены подойдёт?

– На прошлом сеансе вы упоминали о повторяющемся звонке, который вас будит в одно и то же время, – заговорила Мария. И Ваня вдруг отметил, как резко изменилась обстановка. Стало ещё темнее, будто скоро повечерело. Всё вокруг поплыло, словно его опоили. – Разве я рассказывал об этом на прошлом сеансе? – недоверчиво спросил он, видя, как ноги Марии в капроновых чулках становятся худыми. Не просто худыми, а такими будто жир под кожей исчезает прямо на глазах, испаряется сам по себе. И кожа натягивается на кость, как плёнка на деревяшку. При этом они удлинились. Он даже готов был поклясться, как услышал треск костей. С руками стала происходить та же история. Ваня не выдержал, подскочил, и раскрыл эти чёртовы шторки. Яркий солнечный свет озарил помещение и теперь Мария ни в кого не превращалась.

– Что-то не так? – взволнованно поинтересовалась Мария, – Вам нехорошо?

– Я ведь не рассказывал вам о звонках… – он посмотрел на психолога, словно ожидал там увидеть кого-то другого. Возможно, Нострадамуса…

– Вы не помните?

– Я… Я… Если я рассказывал, то запомнил бы… – но он не был уверен. Схватившись за голову, уселся на место.

– Иван, все, что с вами происходит, связано с вашим прошлым. И бессонница берёт свои корни оттуда. Я постараюсь найти причину, но вы должны быть со мною честны, понимаете?

Он кивнул. Он всё прекрасно понимал. Эта дама ему ничем не сможет помочь. Она просто отрабатывает отведённое им время. И оттягивает его на всё новые и новые сеансы, прикрываясь тем, что ей нужно время для размышлений. Четыре года?! Господи, куда же они делись?!

– Купите снотворные и принимайте согласно инструкции. Встретимся с вами через два дня, – проговорила Мария, захлопнув записную книжку.

Ваня и в самом деле зашёл в аптеку и купил прописанное снотворное, не особо надеясь, что ему это как-то поможет.

4

22 января. До отпуска Ване оставалось несколько недель, а до дня рождения всего три дня. Но ни о чем, об этом он совершенно не помнил. Если бы помнил, то знал наверняка, что вскоре ему суждено было стукнуть сорок шесть лет.

Он считал, что, посещая психолога, и рассказывая о своих проблемах ему становится легче, но на самом деле это было не так.

Сегодня на Марии был такой же костюм только тёмно-зелёного цвета, чёрные лаковые туфли с закруглёнными носами. На этот раз Мария не стала зашторивать шторы.

– Расскажите мне о своей жене, – попросила она, постукивая ручкой по записной книжке, лежащей на коленке, – Когда вы познакомились?

– Мы были знакомы с детства, – начал Иван, теребя ткань своих брюк, – Жили в одном дворе. Потом ходили в одну школу.

– Вы сказали, что она болела… Чем?

– Э… Не припоминаю, когда я вам говорил об этом… – не понимающе пробормотал он.

– На прошлом сеансе.

– Да? – он совершенно не помнил беседы их прошлого сеанса, поэтому решил, что такое вполне реально, но всё же в глубине души он чувствовал, что-то здесь не ладное, – Наверное…

– У неё были какие-то проблемы с гипофизом? Верно?

– У неё была Макросомия… Гигантизм, – нехотя пояснил Ваня, словно рассказывал о самом себе, – Уже в десятилетнем возрасте она была выше всех сверстников.

Мария понимающе кивнула:

– Вы являлись её защитником, верно?

– Да, конечно, я заступался за неё. Дети такие жестокие. Они не понимали, что она болела, и каждый раз норовили обозвать или даже причинить боль.

– Насколько мне известно, таким людям должны проводить операции.

– Да, должны, но её родители… – он огорчённо покачал головой, – Алкаши треклятые. Ничего кроме бухла их не интересовало. Да и мы тогда были маленькими и ничего об этом не знали. Я жил с бабушкой. Родители работали на РЖД проводниками, я их месяцами не видел. Подсказать было некому. Да и что бы изменилось, зная мы о существовании такой операции? Мы были детьми…

– Но операцию, вы всё же сделали? – постоянно кивая, продолжала спрашивать Мария.

– Да, когда выросли. После операции рост прекратился. Но уже было поздно.

– Какой у неё был рост?

– Двести восемнадцать, – это на сорок три сантиметра выше роста самого Вани, – Но это не имело никакого значения. Если бы вы видели, какая она была красавица. Белоснежные локоны, большие голубые глаза, стройная фигура, – со вздохом вымолвил он, чувствуя, как в горле застревают слёзы.

Мария продолжала кивать, что-то чиркая в своём ежедневнике.

– А как она умерла? – спустя полминуты спросила психолог, – Расскажите об этом.

А рассказывать об этом было нелегко, даже самым близким. Ваня какое-то время собирался с мыслями, откидывая разные сентиментальные фразочки.