Загадочная душа и сумрачный гений

А вот как мне все это!? Страны — нет. Всех, кого знал, с кем вместе под пулями на брюхе ползал, на караван ходил или к козлопасам на огонек, тоже нет. Прикончил их всех твой папик. Одним щелчком тумблера. Вопросик наводящий: я ему что-то должен?

Так что перспектива на дальнейшее рисовалась вполне логичная. Петровича — за борт без мозжечка. Знал вьюнш дофига, как много. Самому — на «Варяге» до первого порта. А оттуда — на Гудзон. С моими-то знаниями, умениями и молоденькой-то тушкой, а я знал уже перед переносом, кого они тут зацепили… О-го-го, робяты!

Я бы так устроился, что любому Арику Шварцу и не снилось! Но когда я прочухался тут, все это благое намерение сдулось. Потому как Вася Балк… он оказался не просто молодым. И не просто храбрым парнишкой. Он еще и только что побывал в первом своем бою. И кроме присяги, Родины, прочих звонких словесов, которые в его черепушке были не просто звуком, он теперь еще и ОБОЖАЛ своего героя-командира.

И такой у нас с ним интересный диалог вышел… типа, «сам с собою я веду беседу», что дальше все было так, как было. Спасибо тебе, Петрович, что коньяку вовремя плеснул. Крыша уехать могла. Или моя, или его. А совсем едины мы стали в Артуре. Веруньчику за то спасибо скажите. После ее камулятивного взгляда вы оба и получили окончательную амнистию. А не отсрочку. Ясно я выражаюсь? Хотя именно сейчас, если рассуждать «по-коловски», самое милое дело — мне вас всех валить и рвать когти.

Ага? Теперь оба вылупились…

Ладно. Для наивных поясняю. И это будет, как раз, в-третьих: войну мы Николаю выиграли, революцию в зародыше притушили. До фига чего ценного на тему кто, что, где и как — слили. Молодцы!

Теперь ставим себя на его место.

Что там дальше, какая еще польза ему от нас? А может, наоборот, вред? Ведь и Балк, и Руднев, и Лейков, вернее, те, кто в них сейчас сидят, выросли где? В социалистической республике. Без царя. И республика эта прекрасно себе развивалась после его убийства. Что там они еще задумают? Вадик тоже не далеко от них ушел. И брать на себя, не много ли стал? Может, ну их, в огород, эти риски? И так много чего нагородили. Зачем мне эти нервотрепки с родней, эта чертова конституция? Армия и флот со мной…

Достаточно, не?

Понимаете теперь, на какой мы скользкой дорожке? А если сюда добавить еще, что обуревший германец этим своим набегом на Петербург и нашими с ним целованиями, де факто поставил мир на грань всеобщей войны? Да. Не через десять лет, а уже завтра! Вы озадачились хоть на минутку тем, что думают обо всем этом в Париже и Лондоне?..

Да еще круг посвященных — шестеро со стороны. Это непозволительно много. И двое из них — женщины. Это сегодня все славно, Вадик. Поскольку любовь. А вдруг — возьмет твоя, да и разлюбит? Или хуже того: ты дуриком залезешь на кого-нить, и донесут? А от любви до ненависти сколько? А Императрица? Да, скрытная. Да, себе на уме. Но ведь психованая же! Ладно, Мишкин и Макаров, за них почти не беспокоюсь — у первого своя любоФФ на носу, а второй слишком мудр для глупостей. Но уже имеем два заведомо слабых звена, плюс батюшка — вещь в себе. И непрогнозируемый Фрилансер, мать его…

Это, ребятки, безумно много для того, чтобы считать ситуацию контролируемой.

Поэтому, с учетом того, что вариант «по-коловски», с душевной мукой и сознанием того, что сам себе усложняю жизнь, мною отставлен, ставлю на обсуждение два варианта. Первый. Резко нам отсюда рвать. Попутно отправив в Обводной канал тушку бедалаги Фридлендера, по совокупности содеянного. И второй. Продолжать наши игры «во славу России», но с трезвым пониманием того, в какой глубокой заднице мы сейчас находимся.

— Василий Александрович, спасибо за откровенность. Но я бы выбрал второй.

— Ясно, Вадик… Петрович?

— Тоже. Хоть, конечно, первый и безопаснее…

— Понятно. По вашим озабоченным фейсам, коллеги, делаю вывод, что серьезность момента и принимаемого решения осознана. А теперь, внимание! Тот самый Вопрос:

Сомнения в том, что парадом командую я, у кого-то возникли? Нет? Это хорошо.

А вот что дальше делать с «дядей Фридом», Вадим, теперь предоставь решать мне. Я ясно выразился, надеюсь?

Про остальное отдельно поговорим. Главное, пока я не познакомлюсь с Зубатовым и не влезу в курс питерских дел, всем сидеть тихо, как мышатам под веником. И никакой самодеятельности, блин! Нам, Петрович, — на ближайшее время систематизировать итоги войны. Тебе, Вадим, — как можно теснее сойтись со Столыпиным и Дурново, подталкивать по мере сил индустриализацию и реформу на селе, начиная с переселенческой программы. В остальном, ребята, помнить главное: «кадры решают все». Кто это сказал, не забыли?

Все, пока народ, я побежал за Верочкой. К царю не опаздывают. Его просьба — сиречь приказ. Подарком еще каким-то грозился…

— Василий Александрович, тут по поводу дяди Фрида, я еще кое-что хотел…

— Вадик, потом это обсудим… хотя, нет. Проводи-ка ты меня до вагона. А потом ждите меня и не пропадайте никуда.

* * *

— Вась! Ты с ума сошел! Я боюсь…

— Верок, ты, что это у меня?

— Вась!.. Я не пойду. Можно, а?