Загадочная душа и сумрачный гений

Снег резко похрустывал под сапогами, бросая в глаза искорки солнечных зайчиков. На память Василию невольно пришло бессмертное пушкинское: «Мороз и солнце, день чудесный». Пока, кстати, день, и впрямь, был замечательный. И запоминающийся во всех отношениях. Но для двух мужчин, неторопливо идущих по плохо утоптанной тропинке, уводящей их от главного хода Транссиба, его главные минуты наступали только сейчас.

Длиннополые шинели, фуражки, погоны на плечах. Русские офицеры, не торопясь прогуливаются, обсуждая свои военные или домашние дела…

Но никогда не было на Земле пары людей, одновременно столь похожих, и столь же бесконечно удаленных друг от друга. Ибо один из них был вполне реальным и осязаемым Императором и самодержцем необъятной, раскинувшейся от Варшавы до Владивостока Российской империи. А другой — бывшим майором спецназа ГРУ Генштаба Российской Федерации, «по пачпорту» суверенного, но трагически зависимого от Запада по факту, и им же изрядно обгрызенного, как в Европе, так и в Азии, останка от некогда могучего и грозного СССР.

Причем, этот второй, в душе так и остался бывшим полевым групером, по жизни ностальгирующим по временам величия упомянутого Советского Союза. И вышвырнутым в отставку в начале 21-го столетия за рецидив непонятного, с точки зрения многих из тамошнего начальства, патриотизма. И хотя «бывших» в Системе не бывает, но…

* * *

Два часа назад бронепоезд «Святогор», слегка увеличенная копия маньчжурского «Муромца», извергая клубы дыма из топочных труб двух своих тяжелых, германских паровозов, величественно замедляя бег, прогромыхал по входным стрелкам. С протяжным шипеньем стравливаемого пара, скрипнул тормозными колодками, лязгнул буферами и разгорячено отфыркиваясь, остановился на боковом пути. В предложенной Василием зимней «камуфляжке» из двух светло-серых оттенков, с двуглавым орлом на борту штабного, радийного броневагона и Андреевскими флагами, изображенными на рубках локомотивов, смотрелся он для 1905-го года внушительно и грозно.

«Ну, ребята, коль не успели вы на войну, что поделать? Теперь эскортом царевым поработайте. Куда деваться? А путиловцы, конечно, сработали лучше, чем наша шарашка во Владике. Броня с виду надежная, и подогнана как по лекалам. Да еще эти гаубицы-стодвадцатимиллиметровки во вращающихся полубашнях… Машина!»

Следом за «Святогором» подошел темно-голубой царский поезд. Но он, не встав у платформы, отстучал по стыкам дальше, почти до выходного семафора. Из его вагонов как горох посыпались стрелки и казаки караула, подгоняемые зычными окриками команд их офицеров. Привычно и быстро заняли предписанные места, замерли на расчищенных дорожках возле низенького дебаркадера, у дверей и даже у окон нескольких маленьких строений станции, у водокачки и складского пакгауза, а также возле площадок вагонов и паровоза их литерного «владивостокца».

«Ясно, первый поезд-дублер. Ребята Спиридовича. Работают быстро и четко, любо дорого посмотреть. А где же САМ»?

Медленно тянутся минуты, но вот, наконец, по главному ходу Великого Сибирского пути, обдав снежным вихрем замерших «на караул» гвардейцев, на пристанционный путь втянулся второй состав — близнец первого, плавно замедлился и встал, немного протянув вперед, напротив владивостокского курьерского. А следом за ним, почти без интервала, подошел «Пройсен», знаменитый семивагонный «Бело-синий экспресс» кайзера. Вернее, его «восточный» вариант, сделанный четыре месяца назад специально, с возможностью перевода на российскую, более широкую колею. Его блестящий хромом и белой медью шварцкопфовский паровоз едва не ткнулся в буфера последнего вагона царского поезда и со скрипом замер, протяжно дыхнув тучей перегретого пара…

И начался сумасшедший дом. Погоны, аксельбанты, шнуры, папахи, германские шишаки-пикельхельмы, треуголки, плюмажи, кавалергардские орлы, фуражки, ордена… Звон шпор, суета, команды на русском и немецком… Выход императоров. Высочайшее посещение наших раненых адмиралов — Небогатов и Трусов пока лежачие…

— Вах! Михал Лавреньтич, дорогой! Своих не узнаешь? Зазнался, да?

— Ой! Василий Александрович! Так Вас и ищу… Придушите же!

На ухо:

— Здорово, Вадик. Пять баллов. Умница, не облажался. А то бы точно — придушил.

— Добрый… Спасибо на теплом слове. Мы тут старались. Но и вы там дали дрозда!

— Работа такая. Ладно, рассказывай по-быстрому: кто тут есть ху?

В царской свите куча непонятного народа, спасибо Вадиму, по ходу подсказывает шепотом нюансы. Немцы: ну, кузена Вилли не узнать невозможно. Тирпитц, Шлиффен, Бюлов, Маккензен, Шён. Серьезные ребята. Из наших Сахаров, Дубасов, Великие князья Сергей Михайлович и Петр Николаевич. Фредерикс, Нилов. А вот и сам — Николай…

Невысокий. Ладный. Крепкое, сухое рукопожатие. Задумчивый, изучающий взгляд огромных серо-голубых глаз…

— Василий Александрович, я попрошу Вас — через двадцать минут постройте Ваших людей возле «Святогора». А Вы сами будьте без сабли, пожалуйста.

* * *

Да, такого в история еще не видывала… Короткая шеренга русских воинов. Два императора. От нашего — каждому Георгий. Кроме…