Загадка о тигрином следе

В первые часы пути путешественникам попалось несколько калмыцких поселений. В одном из них, состоящем всего из одной кибитки, было решено сделать короткую остановку. Юрта, в которой они оказались, была сделана из войлока и имела пирамидальную форму, с отверстием наверху, чтобы выходил дым. Внутри – ложе или кошма, грубо сколоченный шкаф несколько больших сундуков, в которых хранилась одежда, конская сбруя и некоторая кухонная утварь. Обстановка самая незатейливая, но свидетельствующая о некоторой зажиточности хозяев.

Лукову импонировало восточное гостеприимство, хотя жили степняки небогато. И, тем не менее, всё, что было в доме, ставилось на стол. В первую очередь хозяйка поднесла каждому из закоченевших путников по ковшу горячего конского сала из непрерывно кипящего котла. Выпив его, Одиссей быстро согрелся. Пришло ощущение райского блаженство, когда с вьюги, да в уютное тепло.

Особенно молодому человеку пришлась по вкусу нежная и очень жирная брынза. Местные жители готовили такой сыр из молока овец.

За едой молодой учёный жадно расспрашивал хозяев об их быте. Востоковедение было для него не просто профессией, а страстью.

Хозяин дома отвечал с большим достоинством, но охотно. Калмык по национальности, он тем не менее гордо носил казацкую фуражку и серьгу в левом ухе, так как при царе был записан в казачье сословие. Хозяин стойбища также рассказал гостям, что послал 13-летнего сына за много вёрст в степь, чтобы тот отыскал выгнанную родственниками-чабанами попастись по первому теплу отару, и привёз ещё молока.

– Вот вернётся сынок, жена приготовит для дорогих гостей пышные лепёшки с сыром – пальчики оближите! – пообещал он.

Шофёр автомобиля – улыбчивый голубоглазый орловский паренёк заметил висящие на стене в качестве украшения часы-ходики, которые правда не ходили. Их цепочкой забавлялся умильный котёнок. Рукастый парень предложил хозяину починить часы, только попросил вместо лучины зажечь свечу, чтобы ему было хорошо видны детали часового механизма.

Шофёр на удивление быстро справился с задачей при помощи небольшой отвёртки, и обрадованный хозяин попросил его посмотреть ещё и примус. Этот парень просто не мог не нравиться своей непринужденностью, отзывчивостью и простотой. Правда, шофёр не обладал высоким интеллектом. Все его интересы буквально крутились вокруг бивуачного костра и его любимой машины, что-то другое мало занимало его воображение. Но в целом, он был, что называется добрый малый.

Когда гости отогревались у очага после обильной трапезы, вернулся паренёк. К седлу его верблюда были приторочены кожаные мешки со свежим молоком.

Однако стоило мальчику войти в дом, как пронзительно вскрикнула и метнулась к сыну перепуганная мать, схватился за сердце старик-отец. На бледном лице мальчика выделялись огромные, расширенные и остекленевшие от боли и ужаса оловянные плошки-глаза. Рот и подбородок его были кровавого цвета, кровь широким потоком брызгала ему на грудь. Вместо слов из груди потрясённого страдальца вырывалось свистящее мычание. Мальчика уложили на шкуры, тепло накрыли. Вокруг захлопотали мать и сёстры. Они были так заняты, что огонь в очаге стал гаснуть. К сожалению, гости тоже были так взволнованы случившимся, что не сразу обратили на это внимание. Казалось под руку с одной бедой явилась и другая, ибо, что может быть страшнее, чем потухшую в юрте очаг. Но стоило умелой руке хозяйки, вооруженной щипцами, сделать два-три движения, как из-под золы появился серый комок. Она насыпала в него зеленоватого порошка конского помета, подула на задымившийся порошок, и вновь вспыхнул огонёк. Хозяйка подбросила на очаг несколько кусков сухого навоза, и перед удивленным взором путников блеснуло яркое ровное пламя, ласкающее дно чаши, в которой закипал чай.

Перед тем как потерять сознание подросток успел знаками объяснить потрясённому отцу, что недалеко от дома наткнулся на незнакомых всадников, которых он очень наглядно показал «рыщущими по степи шакалами». Мучителей ни в чём не повинного ребёнка действительно трудно было назвать людьми, скорее двуногими зверьми. Они перехватили возвращающегося домой пастушонка и по дьявольской, бессмысленной своей жестокости урезали мальчишке язык. Впрочем, возможно в их поступке имелась своя логика…

Через некоторое время хозяин дома отозвал генерала в сторонку и о чём-то шептался с ним минут десять. Ещё недавно такая уютная теперь обстановка внутри войлочного жилища стала зловещей. Когда пламя в очаге качалось, по стенам и крыше юрты метались страшные тени. Одиссей был поражён, что после постигшего его несчастья хозяин дома нашёл в себе силы думать о проблемах чужого ему человека. Но видимо этим людям, живущим так близко к природе, был свойственен особый взгляд на жизнь и смерть.

После разговора с хозяином Вильмонт сделался очень озабоченным, и приказал уже расположившимся на ночлег подчинённым немедленно собираться в дорогу.