Загадка о тигрином следе

– А может мы уже аду? – предположил Ягелло и дал отпить из своей фляги сидящему рядом Кенингсону. Этот несчастный, кажется, и сам был уже не рад, что по доброй воле вызвался в эту экспедицию. Воспитание не позволило Адольфу Карловичу даже снять пиджак в присутствии молодой женщины. Теперь красный как рак, с лицом покрытым бусинками пота, уже немолодой Кенингсон вымученно улыбался, стараясь показать, что он в порядке. «Как бы его не сразил инфаркт в этом аду» – озабоченно думал Одиссей.

Обстановка вокруг действительно очень напоминало адское пекло. Вонь горелого пороха вполне могла сойти за запах серы. И не требовалось сильно напрягать воображение, чтобы принять силуэты здешних обитателей за чертей. Давно скинувшие с себя свою чёртову кожу артиллеристы метались в тесном, наполненным дымом пространстве между орудиями и пулемётами. Их перепачканные маслом бронзовые мускулистые тела блестели от пота. Впрочем, некоторые остались в тельняшках и сыпали по ходу дела морскими терминами вперемешку с отборным матом. От этого создавалось полное ощущение, что находишься на орудийной палубе дредноута. Присутствие здесь моряков в большом количестве не было случайностью, ведь основное ядро команд советских бронепоездов составляли именно они. Объяснялось это технической грамотностью привыкших к обращению со многими судовыми механизмами балтийцев и черноморцев. Обычно на флот призывали людей образованных, чаще всего заводских рабочих, то есть пролетариев. Отсюда гораздо более высокая политическая сознательность матросов, чем мужиков-пехотинцев.

Вскоре среди снующих мимо полуголых людей внимание Одиссея привлёк один – в кожаной кепке с большим козырьком, из-под которого выглядывали только пухлые губы и острый мальчишеский подбородок. На фоне мускулистых, варварского вида атлетов он выделялся птичьей грудью и худенькими руками. Однако великолепная татуировка на его груди заставила Одиссея открыть рот от изумления. Лаптев! В это невозможно было поверить. Как он здесь оказался?!

Причём моряки явно держали нового знакомого за своего. Возможно определённую роль в этом сыграла татуировка с изображением Стеньки Разина, которого в анархисткой по своей природе среде матросов очень почитали. Но кажется дело было не только в ней. Даже теперь – в грохоте и дыму юный комиссар умудрялся развлекать «братву» очередной историей.

Со свойственным ему блатным юмором Гранит рассказывал, как в самом начале революции, когда власть в его родной Одессе ещё принадлежала ставленникам Временного правительства, он с дружками по фартовой компании приглядел оставленный без присмотра бронепоезд «Кубанский казак». Накануне революции его пригнали с фронта на местный ремонтный завод, но вследствие возникшей неразберихи забыли на запасных путях городского железнодорожного вокзала.

– И вот деловые люди во главе с вашим покорным слугой решили найти новое применение полезному военному имуществу, – артистично расшаркался Лаптев.

По его рассказу они с дружками приспособили «Кубанского казака» для загородных пикников и деловых поездок. Внушительный вид нескольких броневагонов с пушками и пулемётами, на котором объявившие себя революционной народной армией бандиты раскатывали по соседним с Одессой волостям, очень облегчал переговоры с прижимистыми сельскими кулаками.

– Бедняков мы не трогали, а мироедов обложили налогом в пользу мировой революции, – сделал важную оговорку Гранит, которому хотелось выглядеть в глазах слушателей благородным разбойником.

Как заметил одессит, знаменитые чикагские бандиты кусали бы себе локти от зависти и плакали, как дети, если б только узнали, как их русские коллеги додумалась использовать для рэкета бронепоезд! Но разгул изобретательных братков продолжался недолго. Вскоре в Одессу пожаловал бронепоезд «Освободитель», на котором было всего два лёгких орудия и несколько пулеметов. Однако на нём прибыл суровый матрос Гзюба, который перед этим успел побыть комендантом славного города Киева, правда, недолго. До вельможного пана гетмана всея Украины бывший крестьянский молотобоец не дотянул и теперь улепетывал от висящих у него на хвосте поляков и немцев.

Острый глаз недавнего опытного наводчика главного калибра линкора «Севастополь» ещё издали заприметил между стоящими на запасных путях теплушками «Кубанского казака». Именно такого «дредноута» с мощными морскими орудиями и толстой бронёй Гзюбе не доставало для реализации своих далеко идущих политических амбиций. Он тут же решил прибрать «броневик» к рукам, чтобы значительно усилить огневую мощь своего бронедивизиона. Ведь в начинающейся гражданской войне именно бронепоезда часто становились последним и решающим доводом в борьбе за власть.

Стрелка с одесскими мальчиками состоялась тут же поблизости – в привокзальном ресторане. Разговор был коротким: прибывшие с Гзюбой крепкие матросы настучали по головам одесским пижонам. После чего подцепили «Казака» к своему бронепоезду и отправились навстречу ничего не подозревающим преследователям, которых вскоре ожидал очень неприятный сюрприз.