Задолго до победы

— Но ты же не выполнишь свою норму? — неуверенно запротестовала Валентина.

— К чёрту норму! — громко возмутилась Феня. — Человеческая жизнь не может ставиться на одни весы с нормами! Правильно я рассуждаю, разлюбезные мои подруги?

— Правильно, Фенечка, — ответила Зина. — Правильно на все сто процентов. Только вот кричать об этом на всю комнату не стоит. Давай-ка спать ложиться, беленькую мы приговорили, пора и на боковую.

Выпитая водка быстро сморила женщин. Забравшись под одеяло, они заснули почти мгновенно. А Валентина в ту ночь долго не могла уснуть. Обещаниям Фени она не поверила и посчитала это пьяной болтовнёй. Лежала, ворочалась, вспоминала все наставления мастера, готовила себя к завтрашнему дню.

… Валентина очнулась от воспоминаний, открыла глаза и увидела перед собой Феню. Утопая по колено в снегу, та двигалась к ней прямиком по снежной целине.

— Ты что тут, уснула? — запыхавшись, спросила она. — Кричала, кричала тебя, а ты — ни гу-гу.

— Задумалась, ничего не услышала, — сказала Валентина. — Что-то случилось?

— Тарас-тарантас наведывался недавно, просил пораньше сегодня закончить работу.

— Что так? — удивилась Валентина.

— Мужиков наших провожать будем. На Койве новый лесопункт открывают, их туда перебрасывают.

— Всех что ли?

— Всех, кроме возчиков, тех пока оставили с нами, — пояснила Феня. — А к нам уже завтра прибывает женская бригада. Из эвакуированных набрали.

— Женский батальон, значит, пойдёт в наступление, — усмехнулась Валентина. — Что за бабы-то, хоть? Умеют ли с пилой да топором обращаться?

— Ой, подруга, даже и не знаю, не спрашивала.

— Ладно, приедут — сами увидим, какие из них вальщики, — снисходительно сказала Валентина загрубевшим от морозного воздуха голосом. Она даже не задумалась в этот момент, что всего три месяца назад сама страшилась вида падающей на землю могучей ели и ломала лезвие лучковой пилы по два раза на день. Валентина чувствовала себя сейчас опытным лесорубом. — От нас-то что требуется?

— Поварихе нашей, Пелагее, помочь надо. Скрючило беднягу. Рука отнялась и спина не разгибается.

Они посидели вместе минут пять, потом Феня отправилась на свою делянку.

Вечером коллектив лесопункта впервые собрался в полном составе. Маленькое помещение котлового пункта едва уместило всех собравшихся. Ранее таких сборищ не практиковалось. Поскольку в распоряжении поварихи посуды было недостаточно, питаться приходилось в несколько смен, по очереди. Первыми посещали столовую женщины, за ними следовали мужчины-вальщики, потом подтягивались возчики. Тарас Михеевич питался после всех вместе с Пелагеей.

Мужчины сдвинули столы, расставили по обе стороны по несколько табуреток, положили сверху на них длинные строганые доски, получились две лавки. Столы покрыли скатертями, лавки застелили невесть откуда взявшимися домоткаными половиками. Женщины разнесли несколько чугунков с дымящейся картошкой, поставили хлеб в тарелках. Раскрасневшаяся от работы у плиты, с блестящими глазами появилась Феня с большим жестяным подносом. На нём, блестя золотистой корочкой, покоились четыре зажаренных зайца. С четвертью самогона в руках появился сам мастер. Среди собравшихся пронёсся сдержанный гул удивления.

— Прошу рассаживаться, — распорядился Тарас Михеевич. — Кто с кем захочет. Только потеснее, товарищи, местов у нас, понимаете ли, в обрез, а разместиться надобно всем.

Тихо перешёптываясь между собой, смущённые мужики стали усаживаться за стол, плотно прижимаясь плечами друг к другу. Женщины расположились на противоположной лавке. Обе стороны смотрели друг на дружку с нескрываемым любопытством, словно никогда ранее не встречались. Тарас Михеевич установил свой табурет во главе стола, но не садился на него, стоял подле и ждал, когда народ угомонится.

— Товарищи! — торжественным голосом начал свою речь «царь и бог» Дальнего Тырыма. — Сегодня у нас с вами особливый день, потому как накануне произошло множество событий. О них я должен сообщить вам лично, такой указ получен мною утром по телефону от самого товарища Балдина.

Тарас Михеевич умолк на некоторое время, уткнув взгляд в листок бумаги, который держал в руке.

— Кто такой Балдин? — шёпотом спросила Валентина Феню.

— Ты, что, с луны свалилась? Это же директор нашего лесхоза.

— А у нашего Тараса какая фамилия?

— Царё-ёв, — с растяжкой ответила Феня и с удивлением покосилась на подругу. — Ты что, до сих пор не знала?

Валентина покачала головой из стороны в сторону:

— Нет.

— Мои сообщения будут вот какие, — Царёв повёл глазами сначала вдоль женской стороны, потом перебросил взгляд на мужскую половину, будто хотел уточнить, с какого же сообщения ему начать в первую очередь, после чего уткнулся в бумажку, стал читать: