Задолго до победы

С наступлением темноты к берегу на малых оборотах причалили катера. Началась погрузка. Предупреждённые о соблюдении тишины, бойцы переговаривались шёпотом.

Катера отчалили от берега без ходовых огней. Едва они преодолели около полусотни метров — начался артиллерийский обстрел покинутого берега, затем в ночном небе послушался гул немецких самолётов. Они сбросили осветительные бомбы, и катера стали видны, как на ладони. Тотчас загорелись прожекторы, принялись шарить по небу в поисках невидимых самолётов. Торопясь, заухали наши зенитки с окраины Зуевки.

— Ну, вот, началось! — глухо прорычал Василий Ромашкин и сплюнул на палубу со злостью. — Как я и предполагал. Сейчас примутся нас топить, суки, как слепых котят!

Сергей ничего не ответил. Он стоял, вцепившись мёртвой хваткой в металлическое ограждение и с участившимся биением сердца смотрел в небо. Где-то внутри, казалось, образовался большой жгут, который, медленно вращаясь, наматывал на себя все внутренности, подтягивая их к горлу.

Первая бомба упала в реку далеко за ними, почти у самого берега, не причинив вреда переправляющимся. За ней следом посыпалось сразу несколько, образовав на поверхности громадные водяные столбы. Они тоже не достигли цели. А через минуту мощный взрыв раздался совсем рядом, бомба угодила в соседний катер. Было видно, как судно с развороченной кормой потеряло ход, остановилось и стало крениться. Уцелевшие бойцы в панике заметались по палубе. Осветительная бомба догорела и погасла, а когда зажглась следующая — Сергей с Василием не увидели уже ни катера, ни бойцов. Их успела поглотить пучина. Река бурлила, пенилась, вздымалась высокими водяными столбами от разрывов бомб и казалась кровавой. Вокруг клокотало, ухало, стонало и кричало. Весь путь до берега прошёл, как в кошмарном сне.

Едва катер ткнулся бортом о полуразрушенный причал — напуганные и мокрые бойцы молниеносно перепрыгнули на дощатый настил.

— Вперёд, не задерживаться! — послышался голос командира взвода. — Все за мной! Бегом марш!

— Пронесло, — выдохнул на бегу Василий. — Мы с тобой живы, Серёга! Теперь нам сам чёрт не страшен!

Солдатам, пережившим кровавую и безответную переделку на воде, казалось, что на берегу у них появилось больше шансов остаться в живых. Но в этот момент никто из них не мог предположить, в какую мясорубку отправит их судьба уже совсем скоро.

Фашисты выждали, когда высадившееся подкрепление поднимется по круче, и открыли по нему плотный огонь из всех видов оружия. Роты, не успев выдвинуться на запланированные участки обороны, кучно залегли у самой кромки берега. Враг не давал возможности поднять головы.

Так продолжалось минут десять, потом стрельба немного стихла. Приподняв головы, в отсветах взрывов и бледного зарева пожарища на окраине города, Сергей и Василий увидели впереди метрах в трёхстах большую группу немцев, идущих в полный рост. Они шли в атаку. Справа вдоль берега двигалось несколько танков. Просчитать их точное количество в темноте Сергею не удалось. Наступающих фашистов поддерживала артиллерия. Танки остановились и начали стрелять по пятачку, на котором распластался потрёпанный на воде 312-й стрелковый полк.

И тут послышались хриплые команды артиллеристов с уцелевшими орудиями. Они успели поднять свои пушки и миномёты по береговой круче и приступили к стрельбе. Миномёты «работали» по немецкой пехоте, пушки вели прицельный огонь по танкам.

А плотные немецкие цепи тем временем приближались. Сергей видел, как немецкие солдаты падали под разрывами мин, но продолжали идти в полный рост.

Он лежал рядом с Василием в воронке от артиллерийского снаряда. В ней ещё присутствовал запах сгоревшего тола, вспоротая земля была рыхлой и теплой.

— Скажи, Серёга, страшно, да? — спросил Ромашкин друга, переводя дух, когда они скатились в воронку. — Сейчас нас поднимут и поведут в контратаку.

— Страшно, но в штаны не наложу, это факт! — тяжело дыша, отозвался Сергей, высунув голову из воронки. — Назад нам с тобой, дружище, дороги нет. Теперь только вперёд, к развалинам. Там наше спасение.

Первая цепь немцев приближалась всё ближе и ближе. Фашисты шли, не останавливаясь, хотя вокруг них рвались мины и по ним вёлся шквальный пулемётный огонь. Было видно, как часть из них падала и больше не поднималась, другие же с необъяснимым упорством продолжали идти вперед. Словно совсем не замечали рядом сражённых насмерть сослуживцев.

— Как заговорённые, ё-моё! — выдохнул рядом Василий. — Прут и прут! Будто белены объелись!

Где-то справа от них послышался надрывно-хриплый голос комбата:

— Приготовиться к контратаке!

Команду тут же продублировал ротный, добавив:

— Прорываться будем на свой участок по левому флангу!

— Вась, не поверишь, чувствую себя, как перед стартом на стометровке! — проговорил Сергей взволнованно.

— Оно так и есть, — пробурчал со злостью Ромашкин. — Сейчас комбат пальнёт из ракетницы, как из стартового пистолета, и побежим мы все, сломя голову к финишной ленточке. Только вот я, в отличие от тебя, Серёга, испытываю в данный момент совсем иное чувство.