Задание(Повесть)

Шаги были уже рядом! С охапкой бумаг в руках он добежал до печки. Шаги остановились, Курт что-то коротко сказал и взялся за ручку. Пашка сунул весь ворох бумаг в топку, как можно дальше.

Обер-лейтенант вошел и посмотрел на Пашку, который сидел на корточках и засовывал в печку щепки. Обер что-то недовольно пробурчал и подошел к шкафу. Стал перебирать в нем папки.

Пашка не мог дольше тянуть, надо было разжигать.

Страха не было, был азарт. Так бывало раньше, в драках против двоих или троих. Его охватывала холодная ярость — он лез на кулаки, бил зло и побеждал.

Обер, насвистывая, листал бумажки. Пашка зажег спичку и поджег кусок бересты. Потрескивая, занялся огонь. Пашка стал раздвигать щепки, чтобы не слишком разгорелось.

Обер пошел к двери, не закрыв шкафа. В руках у него была какая-то папка. Он опять недовольно посмотрел на Пашку и вышел, оставив дверь в коридор открытой.

Пашка протянул руку над огнем и стал вытаскивать документы. Огонь лизал руку, но Пашка вытащил все бумажки и всунул их в ведро. Зола просыпалась на пол. Наспех он разровнял золу в ведре, чтобы закрыла бумаги.

Обер уже возвращался, и Пашка торопливо насовал в печку дрова. Курт вошел, и Пашка кряхтя поднялся. Фашист показал ему на просыпанную золу и что-то сказал, видно, сердился.

— Сейчас, не все сразу, — спокойно сказал Пашка и показал на полное ведро, — вынесу вот…

Он вышел во двор и прошел за уборную, к забору.

— Эй!..

— Я тут! — прошептал Лешкин голос.

— На, бери! — Пашка стал просовывать бумаги в щель между досками. — Там еще есть, сейчас схожу.

— Сергуня велел тебе к мосту идти, там Гаврин ждет. По тропе у реки постов нет. Гаврина к партизанам отведешь.

— Куда идти?! Я еще дело не сделал!

— Это приказ! — звенящим шепотом сказал Лешка. — Уходи немедленно.

— Ладно, — засмеялся Пашка, — наконец воевать будем!

Он еще хотел спросить, где они встретятся, но Лешка уже пробирался кустарником. Пашка был раздет, пришлось вернуться в школу за ватником. Дежурный не обратил на него внимания. Пашка оделся, вышел во двор и спокойно прошел мимо часового в воротах.

Лешка, засунув документы на грудь под рубашку, спустился в заросший жимолостью овражек, прошел по нему подальше и только там выбрался наверх, в чистый сосняк. Дул ветер, небо нависло глухое, беззвездное, было пронизывающе холодно.

Лешка остановился. Только сейчас он осознал, что в его руках те важные документы, достать которые Сергей уже не надеялся. Теперь он остался один, и все зависит от него. А если Женьку схватили, что он тогда будет делать? Может, лучше сразу идти на кордон к Сергею? Страшно возвращаться в деревню, где их, наверно, уже ищут.

Холодно, ветрено, жутко… Вершины сосен беспокойно шумят, зловеще гудит черный бор.

Убежать? Переждать до утра?

Но был приказ идти к Женьке. И он пошел.

В деревне было спокойно. В доме Шубина шла гульба. Пьяное пение разносилось по улице. Может, Матвей и не предатель, и вся тревога зря?

Лешка пробрался в Женькин двор, бросил камешком в стену. Женька не появлялся. Лешка привалился спиной к забору, засунув окоченевшие руки в рукава.

Окна в доме были темны, только в одном тлел тусклый огонек. Скоро скрипнула дверь, кто-то вышел на двор. Лешка подошел к крыльцу. Это была Таня, младшая сестра Женьки. Она испуганно ойкнула, когда Лешка позвал ее.

— Это я, Лешка. Женя дома?

— Да нету его целый день. Бис его знает, где. А ты чего бродишь?

— Ничего, так…

Таня ушла, а Лешка прошел в сарай, забрался на сеновал и лег у круглого оконца, в котором не было рамы. Отсюда он услышит, когда Женька вернется.

Лежать стало холодно, он набросал на себя сена, согрелся и незаметно заснул.

25

Женька пришел к развалинам скотного двора засветло. Долго лазил, выбирая место, где спрятаться, но не нашел: голо, одни стены. Была бы хоть какая-нибудь куча мусора, так и той нет. Осмотрел колодец. Рыли его, постепенно выкладывая камнем, но не дорыли — воды не было. Женька нашел длинную толстую проволоку, загнул один конец, проволоку спустил в колодец, а загнутый конец зацепил за каменный край. По проволоке спустился на дно.

Здание строили П-образно, колодец находился внутри этого П, и когда Женька присел на сухом дне и прислушался, то явственно услышал чириканье воробьев, летающих над развалинами. Видно, стены отражали звук, а колодец этот звук улавливал. Правда, здесь как в ловушке — не убежать. Хорошо хоть тепло, ветер не достает.

Женька подумал, что не мешало бы взять сюда если и не автомат, то хотя бы ТТ. И чем подслушивать и прятаться, дождаться фашистского майора и эту сволочь — предателя и расстрелять их именем советского народа.

Женька выполнял приказы Сергея все менее охотно. Занимались какой-то игрой в жмурки, а Женька хотел действовать…

Было уже совсем темно, когда Женька услышал хрустящие на битом кирпиче шаги. Человек остановился недалеко, хорошо слышно было, как он прикуривает, и Женька понял, что услышит все. Вскоре послышались шаги с другой стороны.

— Здравствуйте, господин майор. — Голос был знаком Женьке, но это не был голос кого-то из жителей деревни.

— Здравствуйте, Сирень. Что нового?