Задание(Повесть)

Лешке пришлось, как стемнело, сходить к Пашке. У них был разработан сигнал, по которому Пашка выходил в огород и там встречался с Лешкой. Из дома их видно не было, в огороде никто не мог спрятаться, а другие дома были не близко. Встречи их благополучно происходили под носом у немцев, квартировавших у Пашкиной бабки.

Лешка передал задание Сергея на завтра, сказал про коробки.

— Да он там тушки птичьи держит! — сказал Пашка. — Он мне открывал, показывал. Лежат рядком…

Пашка вдруг замолчал.

— Ты чего?

— Ух ты! — прошептал Пашка. — И верно: я один раз взялся за коробку, а она уж больно тяжелая. А тушки-то легкие! Я это дело завтра раскурочу, будь спок!

— Сергуня велел осторожно.

— А то! Ты вот чего: вечером приходи к школе с заду, за конюшней. Там жимолость густая и репьев полно, легко сховаться. Лежи и жди. Во дворе там уборная, если я что найду, я тебе вынесу и за уборной в щель передам. Понял? Тикай, дверь хлопнула!

Когда Лешка передал разговор Сергею, тот рассердился. Пашка расковыряет эти коробки, там наверняка ничего нет, и майор, естественно, догадается, что это Пашкина работа. Или подумает на Житухина. И то и другое плохо. Снова посылать к Пашке промокшего мальчика не хотелось. Придется завтра днем запретить Пашке всякую самодеятельность, хотя днем риска больше. Днем еще надо будет передать Женьке насчет скотного двора. У Лешки завтра много работы, и как бы парень не расхворался к тому же.

Сергей напоил его кипятком с сушеной малиной, тепло укрыл и лег рядом. Дождь к ночи перестал, в окно виден был кусок неба, густо усыпанный звездами.

— Хорошо бы у нас собака была, — прошептал Лешка, — мы бы ее кормили. Лежала бы тут…

— Хорошо бы собаку, — сказал Сергей. — Вот выгоним фашистов, наладим жизнь и заведем с тобой большую лохматую собаку.

— А где мы тогда жить будем?

— В Ленинграде, на Васильевском острове. Будешь собаку выводить гулять, зимой она на лыжах может тебя катать.

— А летом втроем будем ходить на залив купаться!

— Да. Развалимся на песке, загораем, а собака лежит рядом, смотрит на нас…

— И хвостом помахивает, — прошептал Лешка.

Они замолчали. Печка потрескивала, остывая. Под полом завозилась мышь.

— Сергуня… — еле слышно прошептал Лешка.

— Что, дружок?

Лешка не ответил, подвинулся и крепко прижался к Сергею.

23

День с утра был ясный и холодный. Лешка чувствовал себя хорошо, даже насморка не было, и Сергей наказал ему побольше играть на улице с младшими ребятишками и высматривать Пашку. Надо было незаметно предупредить его, чтобы не трогал коробки. Но Пашки не было видно. Из школьных труб шел дым, значит, Пашка там — топит печь.

Женьку Лешка встретил на улице, тот вез на тачке старые кирпичи — собирался перекладывать печку. Он в семье был единственным мужиком — так он говорил, но Лешка, знал, что ему только исполнилось четырнадцать, какой там мужик! Женька остановился отдохнуть, а Лешка, оказавшийся рядом, скороговоркой, глядя в сторону, передал ему приказ Сергея насчет скотного двора.

— Ладно, — процедил Женька, — сделаю.

Он дал Лешке пинка — мог бы и без такой маскировки! — поплевал на руки, взялся за ручки и покатил тачку дальше.

Колька Козодой и двое-трое из мелкоты устроили на пустыре качели: достали где-то доску-горбыль, положили ее на пень и качались. Ребята не могли не играть, поэтому играли и при немцах, но только вели себя тише, посматривали по сторонам — не идет ли какой-нибудь солдат. В доме деда Никифора жили несколько солдат и среди них здоровый, рыжий, по имени Руди. Однажды Семка выскочил из-за угла и натолкнулся на пьяного Руди. Рыжий так избил Семку, что мальчик дня три отлеживался дома.

Лешка подошел к качелям, Козодой принялся ему рассказывать, что немцы забрали у Шамуриных корову, а когда Шамурин пошел жаловаться старосте, тот велел полицаям опалить Шамурину бороду. У старосты сегодня гости — пять телег стоят у ограды, полицаи приехали из дальних деревень. Пить будут, конечно, как всегда, когда собираются.

— А чего они понаехали? — спросил Лешка.

— А бис их знает! — сказал Козодой и вдруг хитро прищурился. — Узнать хочешь? Я могу. А? Узнать? Нет?

— А чего мне узнавать-то? Очень надо!

— А, вы темнилы, вот вы кто! — рассердился Козодой. — Думаете, я не понимаю, как партизаны узнали, что машина поедет? Думаешь, не знаю?

— Ну, как? — тихо спросил Лешка.

— А так! Ладно, не хотите меня принимать, нештяк, я сам в партизаны уйду!

— Ну и иди, — Лешка успокоился, ничего этот болтун не знает.

— А ты сам слабак! — не унимался Козодой. — А у меня, знаешь, какая сила воли?! Вот посмотришь…

Колька побелел, губы у него дрожали, он отошел с зловещим видом.

— Болтун — находка для шпиона, — на всякий случай сказал ему вслед Лешка. Кто его знает, может, он что-то разнюхал про все их дела — сболтнет еще…