Задание(Повесть)

Сергея втолкнули в комнату, и дверь за ним закрылась. Он мельком увидел стол, сейф, стулья… Нельзя было осматриваться, это противоречило поведению, разработанному еще в Ленинграде на случай ареста. Тупой испуг — вот что он должен был сейчас испытывать. Причины для испуга были — Лешку они увели в другую комнату. Сергей сжался и опустил голову. Спина его вздрагивала. Есть ли кто-нибудь в комнате? Сейчас нельзя было проявлять никакого любопытства. Такое поведение позволяло дольше и убедительней вести игру. Наверно, за ним наблюдают, но об этом не надо думать. Тупость, тупость, тупость! Отсутствие мысли и испуг. Я — животное! Я — боюсь! Я не умею думать! У меня течет слюна, потому что челюсть отвисла, а язык неподвижен. Тупость, тупость, тупость! Но не переиграть… Можно сделать шаг, надо увидеть что-то блестящее…

Он шагнул к столу, засопел. На столе лежало… Не надо думать — что. Блестит — интересно.

За спиной послышалось движение.

«Я не должен этого слышать», — сказал он себе и еще ближе подвинулся к столу, где лежали блестящий скальпель и ножницы. Он вытянул руку, пальцы его шевелились.

Еще движение за спиной, и сразу негромко:

— Не оборачивайтесь!

Сергей замер лишь на мгновение, потом медленно повернулся и, увидев майора, подался назад, тупо и испуганно глядя ему в грудь.

Майор, мягко улыбаясь, наблюдал за ним. Сергей засуетился, замычал, повернулся и пугливо коснулся ножниц пальцем. Они были холодные, и он непритворно вздрогнул. Потом прижал ножницы пальцем, подвинул их по столу. Майор сбоку следил за его лицом.

— Возьмите, — сказал он.

Сергей убрал руку и посмотрел на майора. Тот кивнул на ножницы:

— Возьмите, возьмите!

Сергей тронул пальцем скальпель и довольно замычал.

— Ну хорошо, — сказал майор, — садитесь.

Сергей разглядывал пуговицы на мундире майора.

— Я пока не прибегаю к помощи врача, — сказал Краузе, усаживаясь на стул и доброжелательно глядя на Сергея, — вы сами понимаете, что специалисту нетрудно установить в вашем поведении симуляцию. Но после этого мне уже ничего другого не останется, как передать вас гестапо. Я понимаю, вы можете предпочесть ореол мученика измене присяге. Я вам предлагаю третий путь. Вы не раскрываете себя, и я вас не арестую.

Майор говорил, не спуская пристального взгляда с лица Сергея, и под этим взглядом трудно было владеть лицом, как трудно не морщиться в луче света. И нельзя было не слушать, что говорит Краузе. Понимая, что сейчас он не выдержит долгого напряжения и лицом выдаст внимание, Сергей двинулся от стола в угол комнаты, но испуганно обернулся, посмотрел на майора, бормотнул невнятно и остановился у сейфа.

Майор говорил, глядя на Сергея:

— Более того — я помогу вам. Вам нужна какая-то информация. Я сейчас выйду, а вы напишете вот здесь, что именно интересует ваше начальство. Без моей помощи вам задание не выполнить. И никто, кроме нас двоих, об этом разговоре не узнает. Вы получите информацию от меня. Ваша разведка будет довольна, имя ваше не пострадает, вы сможете вернуться к своим.

Сергей не ожидал от Краузе такой дешевки! Но это было только начало.

— Вот здесь бумага, перо. — Майор встал. — Я приду через пять минут. Я постучу, вы успеете надеть свою… э-э-э… чересчур эффектную маску. А через год вы и сами забудете про то, что писали.

Майор добродушно засмеялся и вышел.

Сергей по-прежнему разглядывал сейф. Вероятно, есть же глазок, через который за ним наблюдают. Но за пять минут можно незаметно оглядеться. Ага, вот ящик со стружкой. Пашка его обшарил и ничего не нашел. Что это за коробки? Странно… Двенадцать штук, картонные, обклеенные по сгибам дерматином. Жаль, но открывать нельзя.

Когда, постучав, вошел майор, Сергей стоял у шкафа и трогал медные ручки.

Майор подошел к столу и посмотрел на пустой лист бумаги.

— Та-ак… Хорошо!

Майор подошел к Сергею, крепко взял его за локоть, посадил на стул лицом к столу, а сам сел за стол. Не спуская глаз с лица Сергея, он позвонил в бронзовый колокольчик, которым, наверно, сторож звонил раньше на уроки. Сергей впился глазами в блестящий колокольчик, бормоча и шевеля пальцами.

Дверь за спиной открылась.

— Вы начали с ним заниматься? — спросил Краузе.

— Да, герр майор, — по-русски сказал кто-то.

Сергей собрал все силы, понимая, что начинается главное испытание.

Тупость, тупость! Я — животное! Я ничего не понимаю! Кругом пусто!

Комната, и стол, и колокольчик на нем расплылись, стали нечеткими, он постарался не слушать, но слова все-таки проникали в его сознание.

— Поработайте с мальчиком, — кому-то говорил майор, вглядываясь в Сергея, — если он не скажет сам, заставьте его говорить. Мы здесь услышим крик?

— Да, герр майор.

«Мерзавцы!» Сразу все вокруг и лицо майора стало четким, выпуклым… И тут он понял, что этот обострившийся, короткий, но осознанный взгляд выдает его. Заставить себя не слышать ничего! Ни слова! Считать! Десять на два — пять. Пять и два — семь. Семь и пять — двенадцать. Двенадцать на два — двадцать четыре…