Задача – выжить

Но винить в этом некого, сама ведь хотела. Вот и пожинала закономерный результат. Тот самый мой монструозного вида нож стал продолжением рук – обеих, потому что научилась пользоваться по мере надобности левой как правой. Наметить атаку с одной стороны, потом прямо в движении перекинуть оружие в левую руку и неожиданно ударить совсем иначе? Да раз плюнуть. Некоторый гироскопический эффект от подвижных частей штык-ножа даже помогал в этом. Здоровенный тесачище уже не казался таким уж тяжёлым и огромным, он стал привычным и любимым. Но Учитель не был бы собой, если б давал мне возможность работать только с ним…

– Ты должна уметь применять любое оружие. Даже если кроме обычной пластиковой зубочистки ничего больше нет, пользуйся ей.

Но господи боже, насколько он был хорош в бою, настолько же язвителен на язык. Ладно режет и пинает, но обзывать зачем? Беременной, кривоногой и рукожопой коровой, к примеру. Я Дена (а он, на минуточку, один из лучших помощников Учителя) укладываю на пол без проблем, хоть с оружием, хоть без. Однако над ним Грол так не издевался, да и рожи мерзкие не корчил, ухохатываясь, как мне. Про кровоточащие порезы, синяки да ушибы я даже не говорю. Но издеваться – это, по-моему, перебор.

Вот однажды и не выдержала, вспылила.

– Да пошёл ты! – ору ему в мерзко ухмыляющуюся рожу. – На себя посмотри! Старый, уродливый, никому не нужный кусок дерьма, выброшенный на помойку обрубок, списанный в утиль.

– Смотри-ка! Гордая, что ли? – вроде как даже не думает обижаться он. – А чего такая невыдержанная? Выдержка, Цыпа, она ведь для бойца на первом месте. Потому что иногда под давлением обстоятельств приходится подолгу ждать, прежде чем нанести удар. Один-единственный удар, но быстрый, точный, сокрушительный, смертоносный. Рукопашный бой, и ножевой в том числе, девочка, наука сложная. В первую очередь завязан на выдержку. Хладнокровие – вот залог успешного исхода боя.

– Да какой вообще смысл во всём этом? – Меня уже понесло – не остановить. Пусть потом делает со мной что хочет. Я слишком устала и долго терпела. – Врага можно убить многими способами, даже не подходя к нему!!!

– А чего ты так возбудилась, Цыпа?

Говорит вроде ровно, но давление голоса ощущается буквально физически. Так даванул, что аж мурашки по спине побежали. Есть люди, которые хотели бы командовать другими, но как бы ни пыжились… В общем, если не дано, то не дано. А вот рядом с таким, как Грол, сомнение в его праве командовать пропадает мгновенно.

– Я ещё мягко с тобой обращаюсь, чего бы ты там себе ни навыдумывала. А настоящий враг сделает всё в сто раз больнее. Однако отвечу, раз сама не понимаешь. Ты права в том, что убить можно по-разному, в том числе и дистанционно. Вот только жизнь порой умеет удивлять. Оружие может быть утеряно, сломано, отобрано, в конце концов. И только умение работать голыми руками всегда будет с тобой, его никто не сможет отнять.

Он посмотрел на меня как-то странно (впрочем, с его-то визором вместо глаз все взгляды кажутся странными, мягко говоря) и продолжил:

– Вот что твой папаша сделал, чтобы защитить тебя? А, Мила Герасимова?

Я опешила. Откуда он знает? Хотя… почему бы и нет? Мою обгорелую рожу достаточно долго крутили в новостях. Но почему-то у меня сложилось впечатление, что ему плевать на всё это было. Тем не менее нет, оказывается, он знает мою историю и даже то, как меня по-настоящему зовут. Это как раз и ввело в ступор.

– Ничего твой папахен не смог, – продолжает глумиться сволочь. – Потому что слабаком жил, слабаком и сдох бесславно, оставив свою любимую дочурку гнить на свалке Марстауна.

В атаку я кинулась молча. Никто не смеет так говорить о моих родителях. Никто и никогда. Атаковала с единственным желанием вырвать с мясом проклятый визор. Хоть что-то сделать, чтобы заставить его пожалеть о сказанных словах.

Однако вся затея закончилась звонкой оплеухой, бросившей меня на пол. Этот гад даже с места не сдвинулся.

– Ого! – развеселился вдруг упырь. – Какая злая Цыпа!

Размазываю струящиеся из разбитого носа, вернее, того, что от него осталось, кровавые сопли, встаю и снова кидаюсь в бой. Обида на весь мир и жалость к себе заполняли всё естество, трансформируясь в неуправляемую ярость. Но вся эта ярость, в которой могла бы, наверное, сгореть даже вселенная, разбилась об очередную банальную звонкую пощёчину. В голове сверкнула вспышка сверхновой, в глазах потемнело. Встать сил уже нет. Башка гудит. Он ведь не сдерживается. Остаётся только выть от бессилия.