Задача с одним бриллиантом

Я не стала спрашивать, прилипало ли что-то к рукам старшего и второго сыновей Рудольфа Карловича Миллера — таких вопросов не задают. Но если они делились с вышестоящим начальством, то почему бы и нет?

Я спросила: что случилось с самим Рудольфом Карловичем, его супругой и остальными детьми? Ведь их было девять, как говорила мне Екатерина Рудольфовна.

— Они все уехали к родственникам. В Астраханскую губернию. Я же вам рассказал про две ветви нашей семьи. Одни приехали в петровские времена и поселились в Петербурге. Другие приехали при Екатерине Великой осваивать малозаселенные территории. Не все ж в Поволжье отправились. Наши люди почему-то считают, что при Екатерине немцы заселяли именно Поволжье. Это не так. Еще ехали в Астраханскую, Оренбургскую, Белгородскую губернии и некоторые другие места. Точно я не знаю, когда уехал Рудольф Карлович с семьей. Вы правы, Юля. Наверное, ювелирный магазин был уже закрыт. Может, мой предок с женой и детьми уже сидел на чемоданах, когда появился Сидней Рейли со своим предложением и бриллиантом? Рудольф Карлович в бриллиантах понимал и его взял.

— А желание Тамары кто-то спрашивал?

Шурик улыбнулся.

— Не знаю. Но попробуйте поставить себя на ее место. Ей предлагают войти в императорскую семью — пусть и таким путем. Ведь никто не мог предположить, что и царя, и всю его семью расстреляют! Тамара, наверное, думала, что отправится вместе с царской семьей в Европу, где она никогда не была.

— Но отношение к Романовым в тот период было не самым лучшим — и это мягко сказано, — заметила я.

В период после Февральской революции в петербургских газетах публиковалось много материалов о Романовых, причем все они были со знаком «минус». Можно сказать, что это были сплошные разоблачения — ведь в Николае II русской крови было очень мало, одна сто двадцать восьмая! Это все скрупулезно подсчитывалось и объяснялось народу. Ругали Александру Федоровну, говорили, что она буквально захватила власть, а царь во всем слушался жену. А она-то наверняка шпионка…

Масла в огонь подливал великий князь Кирилл Владимирович, двоюродный брат Николая II. Он выступал с заявлениями, что все родственники предупреждали царя, тот никого не слушал, кроме Александры Федоровны. Будто родственники сами знали, чем все может закончиться.

— Это который себя потом провозгласил императором всероссийским Кириллом I? — уточнил Шурик.

— Он самый, — сказала я. — Он не поддержал Николая II и первым из императорской фамилии нарушил присягу царю — и со своей воинской частью перешел на сторону Государственной Думы. А потом бежал из России через Финляндию, которая тогда еще оставалась в составе Российской империи. Умер в Париже.

— Своя рубашка ближе к телу, — заметил Шурик.

Не подумайте, что я осуждаю Кирилла Владимировича или кого-либо из прошлого. Я не вправе это делать (хотя Юровского считаю редкостным подонком). Мы не жили в те времена. Мы просто не можем знать всех обстоятельств. Мне посчастливилось застать людей, которые жили в те годы, — прадеда, деда, бабушку, послушать их воспоминания. Хотя я не исключаю, что на их воспоминания наложили отпечаток последующие годы жизни в Советском Союзе. Человек физически не способен фильтровать всю поступающую информацию.

Сама я с интересом просматривала газеты 1917 года, например «Биржевые ведомости» и «Вечернюю газету». Меня поразило единодушие после Февральской революции — ее поддержали все: интеллигенция, военные, даже аристократы. Возможно, одна из причин — это малое количество жертв в сравнении с подобными событиями на Западе. Например, Федор Сологуб писал о Февральской революции: «Мирный незлобный характер — может быть, это чисто русская, славянская революция», он говорил про «медовые дни свободы», а в его стихах присутствуют голубое небо и белый снег — даже природа радуется победе революции. Но на фотографиях — серое небо и грязный снег. А ведь подобные слова для Сологуба нетипичны, с его-то пессимистическим творчеством и репутацией «певца смерти». Но Февральскую революцию он принял с оптимизмом.

В газетах того периода также немало разоблачений Распутина и рассказов о том, как вскрывали его могилу, сжигали тело, развеивали прах. То есть радость от новой эры свободной России, с одной стороны, и критика царя и его окружения — с другой.

Тамара Миллер была образованной барышней, ее отец и другие члены семьи явно читали газеты того времени. В конце концов, они жили в Петрограде! Они не могли не знать про отношение к Николаю II в те дни!

Шурик пожал плечами: