Zадача будет выполнена! Крымский котел

– Потому что Глаз – единственный снайпер в отряде, а Пшенкин – единственный оператор БПЛА, коих еще есть целых два штуки. Ясно? – отрезал я.

– Товарищ командир, а вам зачем оставаться, – спросил Бамут. – Вы в отряде вообще самый нужный человек. Без вас оборона в Стрелковом может посыпаться.

– Если враг дойдет до Стрелкового, то там особого ума в обороне не надо, врасти в стрелковую ячейку и отстреливайся до последнего патрона, – хмуро отметил я. – Просто у меня в башке неоперабельная опухоль, я и так через пару месяцев умру. Так что если есть хоть малейший шанс, что кто-то из вас выживет, то надо воспользоваться этим шансом. Ясно?

После моих слов повисла тягучая, мрачная тишина.

– У меня все согласны остаться здесь, – прервал тишину Жмыха. – Что дальше делать, товарищ командир?

– Начинаем медленно и осторожно покидать позиции, двигаемся к морю. Со мной останутся Жмыха, Павлов и Нитин. Остальные, забирайте все ценное и ползком к тайнику с лодкой. На одной уйдут все, кого я не назвал, другую оставят нам, возможно, удастся спастись.

Бамут вместе с Сюткиным осторожно отодвинули один край брезента, и дончанин, как самый щуплый из нас, полез наверх, в этот миг в кармане разгрузки завибрировал телефон. Я глянул на экран, вызов был от Рыжикова.

– Что случилось? – спросил я.

– Только что доложился Сахаров, ему удалось захватить один танк и БМП-2. Он сейчас догоняет хвост колонны противника, ему уже видны позиции артиллеристов. Еще он нашел место гибели наших бойцов, из всех удалось идентифицировать только рядового Спелова. Там больше полусотни мертвых тел националистов, причем часть из них явно добивали свои же.

– Понял. Готовь позиции, вкапывайтесь в землю. Мы скоро будем.

– Что там, товарищ командир? – хором спросили Пшенкин и Бамут.

– Похоже, наша геройская смерть пока откладывается. Уходим все!

– А с Метлой и остальными что? Они живы?

– Нет, – грустно покачал я головой. – Наши все мертвы, но погибли смертью храбрых, уничтожив в неравном бою несколько взводов противника. Так что нам теперь никак нельзя осрамить память наших павших товарищей, и мы должны вырвать этим пидорам из «Готенланда» все их потроха. Ясно?

– Так точно!

Переползая по-пластунски, достигли линии прибоя, здесь уже дело пошло веселее, можно было перемещаться на карачках. Бойцы шепотом матерились и костерили британцев, придумавших такие тяжелые гранатометы. Бросать «Нлоу» я запретил, все-таки шесть противотанковых гранатометов, бьющих на восемьсот метров, – это грозное оружие, особенно если стрелять по неподвижной технике. От нычки, где запрятаны две легкие надувные лодки с водометными движками, до головы раздолбанной колонны «Готенланда» было как раз метров семьсот-восемьсот, то есть мы вполне успешно отстреляемся, а потом прыгнем в лодки и свалим отсюда. Поэтому тащите, товарищи бойцы, гранатометы и не пыхтите, в конце концов, я, хоть и командир, а точно так же тащу эту дуру за собой и почти не ворчу. Только Глазу повезло, ему вместо британского гранатомета, как всегда, досталась его дальнобойная крупнокалиберная винтовка ОСВ-96.

Достигнув тайника с лодками, я дал минуту на короткую передышку, а потом приказал Глазу вытаскивать лодки и заводить движки, а остальным вернуться метров на двадцать и занять стрелковые позиции.

Разобрали цели: четверым стрелкам я назначил стрелять по двум танкам, которые, перестав стрелять на противоположный берег Сиваша, так и остались стоять на своих позициях, а себе и Сюткину определил целью ближайшие машины в колонне.

Сюткин стрелял по трехосному КрАЗу с кунгом, оборудованным выносной антенной, а я – по стоящей в голове колонны БМП-1, на которую в этот самый момент какой-то здоровяк в черном камуфляже цеплял российский триколор.

– Огонь! – рявкнул я, как только получил подтверждение от последнего стрелка о готовности.

Стрелять из гранатомета «Нлоу» можно не только стоя и с колена, но и при определенном положении тела, можно даже из положения лежа засадить ракетой, но мы не рисковали и все отстрелялись с колена.

Ракеты дружно ушли к цели, мы так же дружно отбросили вперед использованные трубы гранатометов и припустили к лодкам. Никто не оборачивался и не смотрел за спину, сейчас скорость бега дороже всех виденных картинок боя.

– Есть! Попали!! – выкрикнул Сюткин, который держал в вытянутой руке смартфон и снимал происходящее за спиной на фронтальную камеру телефона.

– А я попал? Попал? Танк, тот, что справа, подбили? – распереживался за результат своей стрельбы Бамут.

– Заткнулись! – рявкнул я.

– Все цели поражены! – шепотом выпалил Сюткин.

Хрясь! Я на бегу отвесил смачный подзатыльник говорливому помощнику.

С разбегу заскочили в лодки. Я, Бамут и Сюткин в ту, что поменьше, Жмыха, Глазков и остальные в ту, что побольше. Рванули вперед!

Наша лодка сразу же отстала от второй, ефрейтор Жмыха оборачивался несколько раз, но я махал ему рукой: мол, чешите, мы вас догоним!