Зачистка территории

"Богородице с ручкой". Впервые эта икона явилась, или, как принято говорить, "была обретена", в 1368 году. Существовала целая легенда, как она выбирала свое место, то есть переходила с одного берега реки на другой. Точнее икону неоднократно пытались переносить, но она вновь и вновь возвращалась на то самое место, и на тот самый камень, где впервые ее и нашли, и где в тот же год поставили маленькую деревянную часовенку. А потом начались чудеса, исцеления и паломничество. Позднее здесь был основан сначала мужской монастырь, потом женский и только затем город, ставший широко известным в

России исключительно благодаря чудотворной иконе. Основанием же города считают год 1538, еще при регентше Елене Глинской – матери

Ивана Грозного. Нашли грамоту, в которой местные помещики писали ей, что "реки-де пришли большия и лесу тут много и место под город пригоже, собою крепко и не песковато". Позднее новому городу сильно досталось от опричников, с тех пор сохранилось даже название близлежащей деревеньки – Скуратово, переименованной после революции в совхоз Коммунары. Известно, что в 1612 году Любимов разграбили поляки, а уже в 1614 его полностью сжег знаменитый разбойник Иван

Заруцкий. Город неоднократно страдал от пожаров, и в последний раз сильно горел в 1918 году, когда начисто выгорел весь городской архив, в связи с чем документальная история Любимова очень фрагментарна. В легендах и частных описаниях дореволюционного времени остались лишь темные истории о злобных помещиках и одиозных личностях, таких как некая помещица Грязева ("Грязиха") и помещик

Матюшин. Других каких-либо интересных событий не описано. В девятнадцатом город потихоньку развивался и расширялся. Впрочем, выпущенный в 1910 году справочник "Города России" писал тогда:

"Числясь уездным городом, он скорее не город, а село. Любимов лишен почти всякого благоустройства: мостовые ужасны, освещение почти отсутствует. Извозчиков не видно…". В то же время на каждой сохранившейся фотографии из того периода можно было видеть дворника в фартуке и с метлой, да и городовой всегда где-то на заднем плане маячил. В настоящее время ни дворника, ни милиционера увидеть на улице Любимова практически невозможно.

Когда монастырь после революции закрыли, там сначала, по обыкновению того времени, была тюрьма, потом интернат для психически больных и колония для малолетних преступников. И если мужской монастырь еще хоть как-то сохранился, то постройки находившегося невдалеке от него женского монастыря были практически полностью уничтожены: осталось лишь здание управления, которое в настоящее время занимает городская пожарная часть. Остальные строения представляли собой одни гнетущие развалины. Египетские пирамиды выглядели куда как новее. В мужском монастыре тоже разграблено было все, включая половые доски, оконные рамы и двери. От когда-то огромного количества икон остались лишь жалкие остатки.

Кстати уже в конце 80-х годов один житель Любимова был пойман на таможенном контроле в аэропорту Шереметьево-2 с небольшой иконкой и имел за это большие неприятности. Сам же он, как и многие позже узнавшие об этом происшествии старожилы города, был в полном недоумении. Он вез икону своим родственникам, точнее – родному дяде, который после всяких военных передряг оказался во Франции и проживал там в городе Лионе. Как только стало возможным, он написал родным письмо по старому их адресу, и письмо это к удивлению дошло. Он начал переписываться с сестрой, приглашал ее и родственников к себе, во Францию, при этом просил привезти что-нибудь из семейных вещей, поскольку после пребывания в немецком плену у него не осталось вообще ничего, да и очень хотелось просто встретиться, пока живы.

Сама его сестра Мария Васильевна, к тому времени уже очень пожилая женщина, поехать никак не решалась, да и на кого оставишь кур и поросят? Она всегда имела хозяйство и животных. До начала 60-х годов у нее была еще и корова Зорька, однако потом Хрущев, хотя и разрешивший выдавать крестьянам паспорта, то есть, по сути, отменивший крепостное право, вдруг запретил держать коров в городах и поселках. Со слезами кормилицу отдали. К слову, Прасковья

Васильевна потом очень Хрущева благодарила – теперь не надо было вставать в пять утра на первую дойку, а потом разносить молоко по квартирам – хоть какой-то передых был изуродованным работой рукам.

Однако вообще без хозяйства было тогда не прожить, поэтому держали кур, кроликов и поросят. Сын ее Николай, которому одному еле-еле наскребли на дорогу, вдруг предложил отвезти маленькую икону, поскольку где-то услышал, что за границей русские иконы ценятся.