Зачёт

Митрана вздохнула и молча принялась за тесто. Хенг тоже затих. Он знал, о чем она сейчас думает. Ее сыну, Гонсору, сейчас тоже было бы семнадцать. Могло бы быть. Судьба, однако же, решила по-другому. Это случилось три года назад, когда Митрана с сыном жили в Куягу-Сол, в вотчине князя Ашла-лоса. Мелкий князек, захудалый, но у себя в родовых владениях держался царем вселенной. Митрана мыла полы в княжеском тереме, а Гонсор прислуживал князю за трапезой. И в один злосчастный день умудрился пролить тарелку супа, забрызгав княжеский бархатный кафтан. Князь Ашла-лос в гневе распорядился отправить мальчишку на псарню, запороть воловьими жилами до смерти, а если оклемается - бросить в волчью яму. Была у князя такая. Сажени три глубиной, сверху - решетка, а внизу двое или трое голодных волков. Их полагалось изредка подкармливать объедками - если не случалось более сытной пищи.

Все, что велел князь, было аккуратно исполнено. Ей позволили взглянуть на сына - перед тем, как поднять решетку и столкнуть в яму то, что от него осталось. Это стоило Митране золотой монеты, единственной, припасенный на черный день.

После этого она ушла из Куягу-сол. Точнее говоря, сбежала. Просила милостыню, скиталась, в конце концов добрела до имперской столицы, а тут мыкалась, покуда судьба не столкнула ее со Стариком. Тот повел себя в высшей степени достойно. Принял ее на должность, даже плату назначил (мизерную, конечно). Год назад возникло дело - Митрану случайно увидели на базаре княжеские слуги, посланные в столицу по какой-то надобности. Крикнули стражу - дескать, беглая крепостная, держи ее! Стража, понятное дело, не решилась хватать служанку господина старшего инквизитора, ее отпустили домой, но неугомонные княжеские посланцы заявились и туда.

Старик вышел им навстречу с тростью и велел убираться вон. И вдобавок передать князю, что Священное Ведомство весьма интересуется чистотой княжеской веры. Что поступили очень занятные материалы. И наверное, вскоре блистательному князю Ашла-лосу придется направить свои стопы в столицу Империи, чтобы дать в Священном Ведомстве подобающие объяснения.

После чего прогнал слуг тростью.

4

Старик заявился домой лишь когда зеленая полоска на западе растворилась в теплой, болотистой жиже сумерек. В час, когда, по здешнему выражению, вещи и тени меняются местами.

Он был необычно молчалив, и, как показалось Хенгу, чем-то расстроен. Буркнув что-то вроде приветствия, Старик сунул ему в руки трость и шляпу, а потом, не сняв форменного синего плаща, забрался по скрипучей лестнице наверх, в свои покои. И надолго там застрял. Видно, молился.

- Не в духе он сегодня, - задумчиво протянула Митрана. - Не след ему сейчас под руку попадаться. И с чего бы оно?

- Ну, мало ли у старика нашего служебных неприятностей, - ответил Хенг. Он наконец нашел себе дело, вооружившись шилом и суровыми нитками, чинил порвавшиеся туфли. - Знаешь, мудрые не любят сидеть высоко. Падать оттуда болезненно.

- И где ты этих выражений понабрался? - вздохнула Митрана. - Не вздумай при хозяине такое ляпнуть. У нас вот иначе говорили, в деревне: "Мал язык был, да горяч, от него пожар случился..."

- Да ладно тебе, - сказал он хмуро и добавил: - Главное, мне тут торчать, пока его благобдение инквизитор не соблаговолит откушать. А он, между прочим, не торопится. А у меня, между прочим, дела.

- Знаю я твои дела, - тут же заворчала Митрана. - Мал ты еще для таких дел. Подрасти бы еще надо. Подождать.

- Уж не до восьмидесяти лет? - ядовито поинтересовался Хенг.

Митрана не успела ему ответить. Раздался тяжелый стук шагов. Старик, переваливаясь словно откормленная утка, спускался с лестницы.

- Ну, и долго я буду ждать ужина? Будут меня кормить в этом доме, или как? - мрачно сказал он, входя нам кухню. - Вы я вижу, тут прохлаждаетесь, вместо того, чтобы, как надлежит...

- Да у меня все готово, ваше благобдение, - засуетилась Митрана. Извольте пройти в трапезную палату, сейчас в один момент все будет на столе.

- Ну, смотрите у меня, - явно смягчившись, заявил Старик.

Насытившись, он некоторое время сидел молча, видимо, прислушиваясь к своему животу. Все такой же грузный, мрачный, седой. Хенг снова поймал себя на мысли, что жалеет его. В принципе, Старик не так уж и плох. Тем более, он болен и одинок. И (Хенг знал это) постоянно думает о смерти. Готовится. Тоскливо, наверное, если лишь этим голова забита. Но что поделаешь - профессия сказывается. Священнослужитель четвертого ранга, старший инквизитор столичного Ведомства.

- Как показался вам ужин, - ваше благобдение? - робко спросила Митрана, желая разрядить обстановку.

- Как всегда, неплохо. Весьма, да... Впрочем... Хм-м... - мысли Старика были заняты чем-то другим.

- Что-нибудь случилось, ваше благобдение? - поинтересовался Хенг. Ему и в самом деле стало интересно: как среагирует Старик на такую дерзость. Слугам не полагается проявлять любопытство к хозяйским делам.