Манчестерскую смесь алхимии и географии невозможно разделить. Что это было, где это было... задолго до того, как римляне основали здесь форт в 79-м году нашей эры, кельты уже поклонялись здесь богине реки Мэдлок. Это место называлось Mamceaster, а "Mam" – это мать, это материнское молоко, жизненная сила... энергия.
К югу от Манчестера располагается Чеширская равнина. Поселения людей в Чешире едва ли не самые древние из обнаруженных на Британских островах. Там располагались деревни и неизведанные, но прямые пути к тому месту на широкой и глубокой реке Мерси, которое впоследствии стало именоваться Ливерпулем.
К северу и востоку от Манчестера раскинулись Пеннинские горы – дикие, суровые, невысокие горные хребты, проходящие через север Англии, где были разбросаны редкие поселения, где мужчины и женщины жили уединенной, часто бродяжнической жизнью. Гладкая Чеширская равнина, цивилизованная, обустроенная – и резкий рельеф Пеннинских гор в Ланкашире – места для размышлений, места, куда можно сбежать.
До тех пор, пока не утрясли вопрос с границами, Манчестер частично располагался в графстве Чешир, а частично – в графстве Ланкашир, и в этой двойственности кроются свойственные городу беспокойная энергия и противоречивость.
Текстильный бум в самом начале девятнадцатого века засосал все окрестные деревеньки и близлежащие поселения в одну огромную машину по производству прибылей. До первой мировой войны 65 процентов мирового объема хлопка перерабатывалось в Манчестере. Его называли Столицей хлопка.
Только представьте себе огромные освещенные газовыми лампами заводы, машины, приводимые в действие силой пара – и между ними втиснуты кучки пристроенных друг к другу многоквартирных домов. Грязь, дым, вонь красителей и аммиака, серы и угля. Звон монет, непрестанное движение днем и ночью, оглушающий шум ткацких станков, поездов, трамваев, грохот телег по булыжнику, бьющая наружу беспощадность человеческой жизни, ад гномьего царства и триумфальное шествие труда и целеустремленности.
Все, кто оказывался в Манчестере, восхищались им и одновременно приходили в ужас. Чарльз Диккенс использовал его как прототип для своего романа "Тяжелые времена"; здесь бывали и лучшие, и худшие времена – все достижения техники и страшная цена, которую за них платили люди.