Зачарованный город N

Сколько их было за последние века? Как только пятьсот лет назад образовался этот энергетический разлом, порталы начали время от времени открываться. Сотни… нет, тысячи девушек попадали сюда и оставались навсегда. Нарядные, красивые и насмерть перепуганные дочери разных миров… Вместо того чтобы обрести счастье в браке, они находили здесь смерть. Зачарованному городу требовалась избранница извне, и посланники Сэн, способные покидать стены Неронга в виде фантомов, ныряли в стихийный портал, искали там потенциальных сейлин и заманивали их на раскинувшуюся перед горным щитом равнину.

Если после встречи с маануками девушки все-таки выживали, их хладнокровно добивали азоры, нанятые сильнейшими для охраны Неронга от постороннего вторжения. В этом заключалась основная работа аше-аров – в сохранении изоляции города, вырванного из столичного мира Тайлаари и заброшенного на маленькую планету, где была пригодная для жизни атмосфера, хорошая природа, но… не было цивилизации. Не было до появления зачарованного города N, обнесенного, словно гигантским забором, красно-коричневым горным кольцом.

Эван молча смотрел на белых всадников из темноты пещеры, которая надежно скрывала его от посторонних глаз. Не то чтобы азоры не обладали ночным зрением – у их расы хватало достоинств, включая и это, но интересоваться содержимым многочисленных туннелей патрульной команде было попросту лень. Наблюдение за равниной, где в последние дни отмечались только стервятники, потрошащие разложившиеся трупы, да разрозненные группы маануков, шныряющих между залежей костей, являлось для тюремщиков Неронга рабочими буднями: скучными, неинтересными… обязательными.

Сегодня здесь не случится ничего нового. Всадники знали это заранее, а принц, ни с того ни с сего отправленный наместником в очередной поход за сейлин, понял только сейчас. И от этого понимания на душе его стало муторно. Эван чувствовал себя обманутым и отчего-то очень одиноким. Перед устремленным вдаль взором мелькали совсем не те картины, что раскинулись впереди. Ему вспомнилась Зоя. Их первая встреча на «кладбище невест», дальнейшее знакомство, разговоры, взгляды… Она была такой милой и хрупкой. В сравнении с ней он чувствовал себя по-настоящему взрослым. А еще сильным, мудрым, благородным. Ее хотелось защищать, оберегать от всех напастей и уж точно не отдавать повелителю для проведения ритуала Возрождения. Но желания принца не имели никакого значения, когда на карту было поставлено так много.

И все равно он надеялся. Восхищение, читавшееся в прекрасных глазах чужачки, доверие… ее нежные улыбки, подаренные ему. Зоя так разительно отличалась от местных женщин, что незаметно стала для парня самым ценным призом, который он только мог пожелать. Чересчур долгая жизнь наложила свой отпечаток не на внешность горожан, а на их личности. Принц ощущал это повсеместно. Какой бы красавицей ни была очередная сайя, положившая на него глаз, от нее веяло чем-то грязным, словно в красивую упаковку завернули разъеденную временем душу. Во всяком случае, Эвану казалось именно так. И никакие доводы наместника не могли убедить его в обратном. Он улыбался своим многочисленным поклонницам, был вежлив и учтив, но не мог перешагнуть через себя и выбрать достойную пару из тысячелетних жительниц Неронга.

Легкий флирт, кратковременная интрижка – другое дело, но на что-то большее Эвана не хватало. Пока не появилась она, девочка из другого мира. Малышка, в которой он увидел искренность и наивность, свойственные настоящей человеческой юности. «Не красавица», – сказал Сэн. Да разве же в красоте дело? И потом… она очень даже симпатичная. И смотрит на него с обожанием, и слушает с восторженным вниманием, и… она просто то что надо! Для него. Эван вздохнул. День шел на убыль, небо окрасилось в бордово-фиолетовые тона. Кое-где начали проявляться мерцающие точки далеких звезд. Ночью стихийный переход не работал, что упрощало жизнь и ему, и азорам. Давнее противостояние, в котором неизменно погибали невинные девушки. Жестоко? Привычно! Людям вообще свойственно ко всему привыкать. И Эван за последние сто лет тоже перестал вздрагивать каждый раз при виде очередного тела, разорванного на куски или затоптанного гигантскими ящерами. Лишь в груди неприятно давило от этого зрелища, а побелевшие пальцы непроизвольно сжимали рукоять ножа.