Забывая Августа (ЛП)

Предполагалось, что я должна помочь ему двигаться дальше... а не тащить назад. И мне с головой хватает чувства вины, когда речь заходит об этом мужчине.

— Уже готово? — спросил он, появившись на пороге просторной кухни, сразу же включаясь в хозяйскую роль. Эта кухня могла бы быть размером хоть с футбольное поле, но всё равно в тот момент была недостаточно большой. Его присутствие всегда казалось мне больше самой жизни, и это оставалось прежним, не важно, шла ли речь о настоящем или прошлом. Он мог поменять свой стиль, причёску и даже телосложение, но его настойчивое присутствие оставалось прежним. Это всегда действовало на меня. Поражало. Захватывало чувства.

— Почти, — ответила я, выбивая пальцами ритм по холодной поверхности мраморной столешницы. Готовый кофе клубился паром и булькал, пока я не разлила его до последней капли. Я быстро повернулась, чтобы взять сахар и молоко, и развернулась обратно, чтобы закончить приготовление.

И только сейчас я осознала, что понятия не имею, какой кофе он сейчас пьёт.

Взглянув на него, я открыла было рот, чтобы спросить, но Август улыбнулся.

— Просто чёрный, — сказал он.

Я лишь кивнула, резко шагнув к холодильнику, чтобы поставить молоко обратно. Я схватила всё, не думая, уже готовая кинуть две ложки сахара и молоко в его чашку, как я делала прежде.

«Как быстро я вернулась к привычной рутине».

— Раньше я пил другой кофе? — заговорил парень.

— Да, — ответила я, — но это и неплохо. Теперь ты такой же пурист (прим.: человек, требовательный к сохранению изначальной чистоты, каноничности), как я, — я подарила ему намёк на улыбку. Его глаза сосредоточились на моих губах, отмечая малейшее изменение в выражении лица. Я быстро стёрла её, замаскировав покашливанием, и прикрывая рот рукой.

«Трусиха».

Не знаю, почему продолжаю относиться к нему так ужасно. За то время, что мы провели вместе, я наконец-то осознала разницу. Возможно, у него то же лицо, та же одежда и причёска, но при прочих внешних атрибутах сам Август совершенно изменился.

К лучшему.

И всё же, я никак не могу перестать давить на него из-за того, кем он был прежде.

Может быть, это были остатки прошлых обид в наших отношениях, забытых чувств, вылезающих через психику. Или, может я боялась привязаться к нему, а потом в один прекрасный день обнаружить, что тот, с кем я сблизилась, снова исчез, потому что к нему вернулась память.

«Отличные вопросы, которыми стоит поделиться с Табитой... если духу хватит».

Признаться в таком себе самой – это одно дело. Но сказать это вслух кому-то ещё – слишком поспешно, словно одни эти мысли делают Августа важной частью моей жизни, а не являются лишь рассуждениями о возможных вариантах в моём запутавшемся разуме.

Поднимая чашку с дымящимся кофе, я посмотрела на него, натолкнувшись на ответный взгляд.

— Может, ты хочешь пройти в гостиную? — предложил он.

Я кивнула и последовала за ним в большую уютную комнату. Я оформила эту комнату для удобства, променяв идею профессионального дизайнера о минимализме на непринуждённую обстановку. Она предложила глянцевую кожу и строгие линии. А мне представлялись лишь ноги, не влезающие на диван, и круглогодичная боль в спине. Я предложила ей попробовать ещё раз, а когда она пришла в следующий раз, явно раздражённая, она представила гораздо менее формальную идею с мягкой замшей и множеством местечек, где можно пристроить ноги и расслабиться.

Усаживаясь в своё любимое место – огромное кресло, в которое я влезала целиком – я гадала, нравилась ли комната Августу так же, как она нравилась нам раньше. До того, как работа превратилась в его жизнь, и у меня ещё был он, для нас обоих здесь было сердце этого дома. Настольные игры, кино-вечера, а так же алкогольный кутёж. И если спальня всегда ощущалась бьющимся сердцем, то гостиная была нашим маленьким кусочком рая в центре дома. Невероятные виды Тихого океана, соперничающие с видом из главной спальни, позволяли наблюдать закат над водой, прислушиваясь к бьющимся внизу волнам.

Но даже этот вид мог превратиться в тюрьму, если тебе не позволено выходить.

— Она расстроилась? — наконец спросила я, решаясь разрешить сомнения между желанием и нежеланием знать его планы на вечер.

— Что... — начал он, поднимая на меня взгляд. Мои брови приподнялись в удивлении, а губы изогнулись в усмешке.

— Нет, не особо, — признался он, — я же сказал, что ничего особенного.

Осматриваясь, я пыталась представить его здесь с кем-то другим. В месте, что принадлежало нам. Здесь мы планировали вырастить своих детей, здесь он и будет их растить. Без меня.

— Это глупо, — выпалила я, — мне не стоило приходить. Ты собирался на свидание, а я всё испортила. Всё должно быть иначе,— мои слова били как осколки шрапнели, вылетая быстрее, чем я могла их осмыслить, а сама я стояла, уже готовая к бегству.