Забывая Августа (ЛП)

Мое сердце неровно забилось, и я поискала опору, чтобы устоять на ногах. Я знала, что это произойдет. Это было неизбежно, как грузовой поезд в полуночи, который светился вдалеке... я знала, что должно произойти.

Кто должен произойти.

— Он очнулся.

Телефон упал на пол за секунду до меня, и мир погрузился во мрак.

Глава 2

Август

— Мне нужен доктор! — прокричали где-то рядом. Я чувствовал, как мои легкие расширяются, вбирая воздух. — Дыши! Посмотри на меня! — закричала женщина снова. Я открыл глаза, и ослепляющий белый свет обжег сетчатку, из-за чего я не cмог четко разглядеть помещение. Инстинктивно подняв голову, я пытался зафиксировать ее в этом положении, но потерпел неудачу.

— Я сестра Эми. Вы знаете, где находитесь? — спросила она. — Вы очень долго не разговаривали – горло будет саднить. Пожалуйста, не пытайтесь говорить.

Очень долго? Сестра?

Я моргнул, огляделся вокруг, пытаясь найти точку, на которой мог бы сосредоточиться. Размытые белые стены стали четче, когда я посмотрел на свое искалеченное тело, накрытое накрахмаленным, выцветшим одеялом. Пошевелил рукой и услышал, как она захрустела, словно ветви старого дерева. Перевел взгляд на свою ладонь и заметил тейп (прим. пер.: Тейп – клейкая лента из ткани, напоминающая лейкопластырь, используемая для фиксации или поддержки суставов), намотанный вокруг локтевого изгиба – может, для капельницы?

— Сэр, с вами все в порядке? Вы понимаете, что я вам говорю?

Я посмотрел на сестру Элли или Эми, молодую блондинку, обеспокоенно смотрящую на меня и, возможно, пребывающую в легком шоке. Я кивнул, прищурив глаза в попытке оценить ее внешность. Знал ли я ее?

— Вы знаете, где находитесь? — повторила она. — Просто кивните головой, да или нет.

Я отрицательно кивнул, чувствуя, как напряжены мышцы шеи.

Сразу после этого в дверном проеме появился мужчина постарше, в белом халате и костюме хирурга.

— Вы звали его доктора, — сказал он отсутствующим тоном, просматривая медицинскую карту и медленно входя в палату. Он поднял глаза и встретился со мной взглядом. — Боже милосердный! — прошептал он, с лязгом уронив папку на пол. Оставив кипу бумаг там, куда она упала, он прошел вперед с застывшим на лице выражением удивления, сосредоточившись полностью на мне.

— Я снимала показания приборов, и он внезапно сделал глубокий вдох. Я подумала, он умирает, но затем он открыл глаза и полностью пришел в себя. Я никогда о таком не слышала раньше.

Мужчина просто таращился на меня, не веря своим глазам.

— Доктор, с вами все в порядке? — спросила сестра, с беспокойством глядя на пожилого мужчину. Его седые брови сошлись на переносице, а застывшая фигура была повернута в мою сторону.

— Да. Да, разумеется. Нам необходимо проверить все показатели прямо сейчас, — сказал пожилой мужчина, по-прежнему находясь в неком подобии транса. — Невероятно, — продолжил доктор, в то время как я не сводил с него взгляда, а молодая сестра стояла надо мной, будто я являюсь последствием какого-то безумного научного эксперимента.

Внезапно это меня насторожило.

Сестра поспешно ретировалась, и неожиданно я остался наедине с пожилым доктором.

— Вы помните, как попали сюда? — спросил он, подвинув стул к кровати. Мужчина сел, положив папку на колени, спокойно согнув ноги и приготовив ручку для записей.

— Я... — это единственное слово поцарапало мне горло, словно наждачная бумага, и вызвало внезапный приступ кашля, которому не было конца.

Я почувствовал, как рука доктора приподняла меня и похлопала по спине, в попытке помочь мне.

— Не торопитесь, — сказал мужчина, подойдя к раковине. Он вернулся несколько секунд спустя с бумажным стаканчиком, наполненным водой.

— Сначала только маленькие глотки, — подсказал доктор, когда я поднес стаканчик к губам. Этот процесс, хоть он и должен был быть мне знакомым, оказался чем-то неловким и новым. Руки тряслись, а ладони быстро устали от напряжения. Я с трудом нашел свой рот и был вынужден смотреть вниз, чтобы не промазать, капли воды пропитали тонкую больничную пижаму.

Я был как ребенок. Слабый, беспомощный ребенок.

Однако прохладная вода немного успокоила мое раздраженное горло и доставила такое необходимое мне облегчение, что, в конце концов, я нашел силы на слова, которые хотел произнести с тех пор, как открыл глаза.

— Я... ничего... не помню, — сипло ответил я, эта правда причиняла больше боли, чем я испытывал физически.

***

Ничего.

Моя прошлая жизнь была нескончаемым туннелем забытья, которому не было ни начала, ни конца. Не было взлетов и падений, никаких признаков, которые подсказали бы мне, какие извилистые повороты ждут меня в будущем. Не было ничего впечатляющего – никаких кратких записей, чтобы напомнить мне, что происходило.

Все сжалось до одного единственного слова.

Ничего.

Неважно, как много вопросов они зададут, ответ останется неизменным.

Я не помнил абсолютно ничего.

Что я мог с этим сделать?