Забытые в небе

Егор подобрал с пола Татьянин «Горностай». Одного взгляда хватило, чтобы понять: оружие безнадёжно испорчено. Шейка приклада – изящного, из светлого ореха – треснула, ствол погнут, от оптического прицела-двухкратника, которой он собственноручно прикрутил на карабин, остались одни воспоминания.

– Ну вот! Такой был удобный, лёгкий, я уже привыкла…

Татьяна закончила возиться с командиром «партизан» и грустно рассматривала то, что осталось от её огневой мощи.

– Куда же я теперь, безоружная?

Егор растерянно пожал плечами.

«…хотел же дать ей ещё и наган! Нет, пожалел – лишний вес, да и спуск туговат, не для девичьих пальчиков…»

Чекист тяжко вздохнул и бережно, чтобы не задеть перевязанную щёку, потянул через голову ремешок своего «Маузера».

VIII

Глина чавкала и норовила содрать с ног ботинки, и приходилось с неимоверным усилием вытаскивать их при каждом шаге. Это была мёртвая глина – как, впрочем, и вся трясина. Ни кровососущего гнуса, ни многоножек, ни паучков-водомерок на чёрных зеркальцах воды. Даже тонкие хвощи, заменяющие привычную осоку, почернели, высохли и сгнили. В прошлый раз, когда Сергей тут проходил, ничего подобного не было. Болото как болото, полное летучей, ползучей, многоногой, крылатой, суставчатой жизни.

Проплешина, вроде Мёртвого Леса – здесь, на Пресне? Может быть, может быть… хотя, хвощинки не рассыпаются в пыль, лишь сухо шуршат, цепляя за штормовку. И чего только не подсунет Лес своим обитателям: «удивляйтесь, гадайте, запоминайте накрепко…»

После Трёхгорного вала пошла обычная трясина – обильно насыщенная водой после недавних дождей, с редкими островками мокрой земли и всё тех же опостылевших хвощей. Между островками вода доходила до груди, и нельзя было тащить сетуньца волоком – он наверняка захлебнулся бы. Пришлось и перетаскивать поклажу по частям: сначала рюкзак, потом возвращаться, взваливать волокушу на спину и идти, пригибаясь к самой воде, а иногда и уходя в неё с головой – вслепую, раздвигая древком рогатины жёсткие стебли густые заросли болотной растительности. А потом – переводить дух, повалившись на замшелый бугорок, и с тоской думать, что вот сейчас надо будет встать – и всё начнётся по новой.

Создание напоминало одновременно диковинное насекомое, вроде палочника, и личинку ручейника с домиком из щепок и сосновых иголок. Только домик этот не лежал мирно на дне речушки, а ковылял по болоту на шести суставчатых ногах-опорах, составленных из трухлявых палок. Время от времени диковинное существо опускало тулово-трубу к воде, и из переднего торца высовывалась бесформенное рыло, украшенное парой антрацитово-черных глаз, крупных, размером с хороший грейпфрут, и трубчатым хоботком длиной около полуметра. Хоботок этот нырял в болотную жиду – и возвращался с наколотой на острый кончик многоножкой. Затем рыло вместе с добычей втягивалось обратно в «трубу», и создание продолжало неспешное движение.

Поначалу оно показалось Сергею несуразно громадным, и лишь когда «палочник» приблизился шагов на тридцать, егерь смог оценить его истинные размеры. Метра полтора в высоту, не меньше двух – в длину; «выдвижная» башка добавляет ещё три четверти метра. Медлительное, неуклюжее – казалось, оно шагало по болоту с древних каменноугольных эпох, и будет шагать и дальше, и никакие катаклизмы, никакие Зелёные Приливы не смогут ему помешать. И уж тем более, не станет помехой замшелая кочка, с распластавшимися на ней двуногими, один из которых глухо стонет, а другой, не отрываясь, следит за нелепым созданием и прикидывает – как бы половчее убраться с его пути?

Сбоку от «палочника» забурлило – там, оставляя за собой полосу взбаламученной болотной жижи, скользило какое-то существо. Сергей разглядел гребенчатую спину, как у крокодила – здоровенного такого, метра три в длину. А удивительное создание не обращало на «эскорт» ни малейшего внимания – знай себе, переставляло опоры, от которых его спутник пару раз едва сумел увернуться. Это продолжалось, несколько минут, пока «палочник» не замешкался, выцеливая хоботком особенно вкусную добычу. Неведомому охотнику – Сергей не сомневался, что присутствует при сцене охоты – этого хватило с лихвой. Из воды высунулась покатая спина, покрытая тёмно-оранжевыми то ли костяными, то ли роговыми пластинами каждую украшала белёсая шишка, а по «хребту» создания шёл ряд загнутых назад шипов. В отличие от крокодилов, тварь могла похвастать довольно длинными лапами и вытянутым, бочкообразным рылом с огромной зубастой пастью. Этой пастью она ловко скусила неосторожно высунувшуюся из дупла голову – и нырнуло в воду. Палочник на мгновение замер – и, как ни в чём не бывало зашагал, деревянно переставляя сучья-опоры. Лишь через несколько шагов конечности подогнулись и существо плашмя шлёпнулось в воду, расплескав вокруг фонтаны коричневой грязи.

Удачливый охотник не стал медлить – вынырнул из воды, вцепился в заднюю ногу «палочника» и, пятясь, поволок в кусты, оставляя за собой широченную полосу поднятой со дна мути.

Сергей перевёл дыхание.