Забытые боги

— Раньше я плохо понимал Шира, Креса с Тоссом и остальных. Не мог взять в толк, почему они так к тебе относятся. Почему даже старшие готовы подчиняться, а в зверином облике едва не теряют разум, если ты просто проходишь мимо. Тогда мне казалось, это оттого, что ты сильнее и опытнее. Казалось, дело в том, что ты наш вожак, и никто не может оспорить твое право… но только сегодня волк показал, насколько же я ошибался.

— Разве я сдаю позиции? — криво усмехнулась Гончая. — Или меня успели сместить? Я уже для вас не вожак?

— Вожак, — согласился Стрегон, тщательно подбирая слова. — Но не только.

Он на пару секунд прислушался к своему зверю, чувствуя себя очень странно оттого, что впервые за последние годы его не нужно сдерживать. Наоборот, зверь отчаянно искал поддержки и понимания. Ведь то, что творилось у них на душе, было трудно выразить словами. Проще почувствовать, осознать, а вот озвучить… к несчастью, этому в братстве Стрегона не научили. И он, к собственному удивлению, внезапно ощутил себя неуверенно. Как потерявшийся в лесу подросток. Или неразумный детеныш, отставший от могучей защитницы-матери. Вроде знал, что она есть, а куда идти — не ведал. И так было долго. Очень долго. Но потом что-то изменилось, и он перестал быть один. Нашел новую семью. Ощутил помощь и поддержку братьев. Теперь он четко видел дорогу, по которой следует двигаться. Как маяк, как путеводную ниточку, как яркую звезду, свет которой не позволит ошибиться…

А еще он стал чувствовать и слышать хозяина, понимая под словом «хозяин» совсем не то, что понимают обычные смертные. С некоторых пор он стал ощущать, что есть в этом гораздо более глубокое начало. Как в могучем океане, силу которого невозможно переоценить. Как в бескрайнем небе, просторы которого не удастся преодолеть. Как в неистовом пламени первородного огня, рядом с которым опасно находиться. И как в мягком тепле родного дома, к которому невозможно не вернуться.

Живущий внутри его волк самым неожиданным образом научил его слышать хозяина не ушами, а сердцем. Показал, какова на самом деле его власть над всем, что живет и растет в Серых пределах. Помог найти давно потерянное ощущение родных стен, которыми стали для него древние палисандры. И смущенно признался пару мгновений назад, что на самом деле лишь по одной-единственной причине так упорно рвался на волю: просто потому, что помнил его. И ее, конечно. Белку. Помнил с того самого дня, как открыл глаза. Помнил ее запах, вкус ее крови, мягкость ее рук, перебирающих грубую шерсть на загривке. Помнил голос, уговаривающий вернуться. Неповторимый цвет ее глаз, навстречу которым тянулся из бездонной пропасти, шаг за шагом отступая от опасной грани. А теперь ощущал неодолимый стыд оттого, что когда-то посмел ее обидеть.

Стрегон никогда не думал, что станет испытывать к кому-то столь сильные чувства. Что все еще остался способен на такую удивительную нежность. Непонятную, необъяснимую, почти забытую с тех самых пор, когда его оставили сиротой. Нежность сродни той, которую испытываешь при взгляде на обнявшихся под луной влюбленных, при виде копошащегося в траве неуклюжего котенка, рядом с мирно сопящим в колыбели младенцем или молодой матерью, заботливо склонившейся над сыном.

Стрегон едва не забыл, как это бывает. Но вот теперь эти воспоминания вернулись, заставив его заново оценить свою жизнь. И помог ему в этом некогда свирепый, совершенно дикий волк, умеющий в отличие от загрубевшего человека ценить то единственное, что по-настоящему важно.

Тогда как Белка… она была нужна стае. Ведь это она подарила им жизнь. Она удерживала их на той неуловимой грани, после которой звериное нутро начинало одолевать человеческий разум. Она дала им вторую ипостась. Порой бранила их, как несмышленых сорванцов. Пела для них. Играла, охотилась вместе. Растила. Учила. Радовалась, огорчалась и даже скорбела с ними. Она была рядом с ними от рождения до самой смерти, и именно поэтому они не могли от нее отказаться. Даже тогда, когда Белка случайно обмолвилась, что стае вскоре придется искать себе нового вожака…

Стрегон едва не задохнулся от лавины чувств, которую внезапно обрушил на него недовольный промедлением волк.

— Бел, ты очень много для нас значишь, — наконец с трудом выдавил из себя перевертыш. — Я понимаю, чего ты хотела избежать. Но ты нужна нам не из-за рун. Не потому, что умеешь сводить с ума, и не потому, что когда-то каждый из нас испытал это на себе… нет, Бел. Здесь совсем другое. Что-то, чему я еще не могу найти объяснение. Просто чувствую, как зверь, а сказать… не хватает слов. Это глупо, но я… для нас очень важно знать, что ты рядом, Бел. Важно настолько, что мы пойдем на все, чтобы сохранить твое уважение. Ты сделала нас сильными. Дала нам стаю, лес, новый дом. С тобой мы научились охотиться вместе. Научились петь лунными ночами, не стесняясь собственных голосов. Научились чувствовать тебя, хозяина, друг друга. Научились быть самими собой…

Он судорожно сглотнул.