Забытые битвы империи

Во-первых, реальная биография Александра Николаевича Степанова заметно отличается от публиковавшейся в советское время. Он действительно был сыном офицера-артиллериста и в соответствии с семейной традицией продолжил дело отца и деда. Свое образование автор получил не в Технологическом институте, а в Михайловском артиллерийском училище, откуда в 1913 году был выпущен офицером в гвардейскую артиллерию[18]. В годы Первой мировой войны Александр Степанов неоднократно отличался в боях, был удостоен шести (!!!) боевых орденов и золотого георгиевского оружия. Последний чин в старой армии — штабс-капитан гвардейской артиллерии. Технологическое же образование было получено им во время учебы на ускоренных курсах артиллерийской академии, Относительно участия в Гражданской войне — никаких документов, подтверждающих службу Степанова в РККА, не обнаружено.

Во-вторых, и это самое интересное, отец писателя, артиллерийский офицер Николай Николаевич Степанов, никогда не служил в Порт-Артуре и на Дальнем Востоке вообще. Во время Русско-японской войны капитан Степанов проходил обучение в Офицерской артиллерийской школе под Санкт-Петербургом, которую окончил в сентябре 1904 года с отметкой «Успешно», за что и был произведен в подполковники. Ни он сам, ни его сын Александр никогда не были в Порт-Артуре.

Обнаруженные исследования материалы частично раскрывают методы, которыми автор собирал сведения для своего романа. Так, в переписке с участниками обороны крепости он использовал псевдонимы, выдуманные биографические данные и т. д. Например, переписываясь с известным врачом-хирургом С.Р. Миротворцевым, который в Порт-Артуре работал в госпитале Красного Креста, Степанов представился настоящей фамилией, но выдал себя за стрелка 25-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. Разумеется, врач не смог через тридцать лет после событий вспомнить будто бы прооперированного им солдата (во время штурмов крепости Миротворцеву приходилось делать до 15 операций в сутки — разве всех упомнишь?), но охотно поделился с мнимым стрелком своими воспоминаниями о Порт-Артуре.

Открытие Николаева и Чистякова заставляет по-новому оценить писательский талант Александра Николаевича Степанова. Ведь почти никто из тех, кто читал эту книгу, не усомнился в том, что роман написан очевидцем событий. Даже те, кто реально участвовал в обороне Порт-Артура, хотя и отмечали явные несоответствия романа и реальности, но не подвергали сомнению — участие автора в обороне крепости. Среди русских эмигрантов-участников обороны крепости было высказано следующее мнение:

«Фантазия Степанова безгранична. Это тем более печально, что в его романе действительно имеется столько мелочей артурской жизни и такая осведомленность о бесконечных сплетнях того времени, сохранившихся в памяти артурцев до сего дня, что для него, как несомненного участника Порт-Артурской эпопеи, не было надобности выдумывать факты. В Париже, на одном из обедов уцелевших защитников говорили, что Степанов в период осады был еще мальчиком, много наслышался, много видел, но всё перепутал».

Но чем больше сила писательского таланта, тем больше и ответственность писателя, берущегося за создание исторического художественного произведения. Ведь, в отличие от историка, автор не связан строгими нормами научной достоверности, он имеет возможность домысливать и переосмысливать прошлое. Живописное полотно исторического повествования отличается от сухой научной статьи, как компьютеризированная модель динозавра от его окаменелого скелета в музее. Публика охотно посещает разного рода «парки юрского периода», но не всегда понимает, что живые симпатичные или ужасонаводящие модели могут не совпадать с реальными животными.

Как конструктор модели динозавра волен выбирать, в какой цвет ее окрасить (достоверных данных на этот счет все равно нет), так и автор исторического романа может наделять своих персонажей любыми человеческими качествами, как хорошими, так и дурными. Приписывать им слова и поступки, как могущие быть в реальности, так и не могущие иметь место в принципе.

Талант писателя превращает созданные им образы в стереотипы массового сознания читателей, и чем более талантлив писатель, тем более широкую  аудиторию он охватывает и более прочные стереотипы создает. И они порой оказываются куда убедительнее, чем аргументы историков. Сколько статей и монографий доказывают невиновность Бориса Годунова в смерти царевича Дмитрия Ивановича, но они бессильны перед одной фразой Пушкина: «Все мальчики кровавые в глазах».