– Слушаюсь! – вытянувшись по струнке смирно произнёс Толик и прихрамывая, но довольно быстро покинул спортивную площадку.
Сделав шаг вперёд, я протянул руку очнувшемуся Мамедову, которую тот, не сразу, но всё же подал.
– Он прав. Шагоход повредили после семи минут боя и его пришлось подорвать. А Снегирь – пилот, спас себе и мне жизнь благодаря физической подготовке и меткой стрельбе.
Больше вопросов не было. Все разошлись по местам. И только Минина Клинов заставил сделать семьдесят отжиманий от пола. Впрочем, тот не сильно расстроился.
Мамедов не был плохим парнем, нет. Просто он не понимал. Как и многие. Однако, это понимание придёт. Лишь бы не слишком поздно.
После обеда мы усталые и измотанные сидели возле ангара и смотрели как техники раскрашивали парочку готовых шагоходов из новой партии.
Распылитель наносил слой за слоем на металл машины делая её яркой, красивой и заметной в бою. Я же вспоминал, что "Барсук" Снегиря тоже был нарядно раскрашен чёрно-бело-красной краской, но после нескольких минут боя от его выходного костюма ничего не осталось. Исцарапанный, изорванный до проводов, дымящийся, покрытый копотью и сажей, он сделал своё дело и погиб. Всего лишь инструмент душой которого является пилот. Именно он должен выжить, ведь если человек погибнет некому будет сесть за рычаги управления. И тогда всё.
– Ну и зачем ты его ударил? – сложив руки на груди и даже не смотря в его сторону, бросила Минину Юлька.
– Даже и не знаю. Чего-то вспылил, – ответил Толик растянувшись словно на шезлонге на железобетонном блоке над нашей головой. – Вообще-то я сейчас добрый. Даже очень.
– Глупо. Седов возьмёт и передумает. И пойдёшь обратно в Арсенал.
Вздрогнув, Минин сел, свесив ноги вниз.
– Я учту, правда. Постараюсь держать себя в руках.
– Учти. Может быть это твой последний шанс, – закончила Киричанская вздёрнув подбородок.
Воображуля.
Лично я, как уже говорил выше, не испытывал к Мамедову неприязнь, но считал, что товарищ поставил его на место справедливо. В будущем это может пригодиться. Лучше сейчас сразу показать кто есть кто, чем потом в бою получать сюрпризы. Хотя парень может затаить обиду и это тоже может выйти нам боком. Как всё сложно, блин.
Вечером помогал Ирке делать уроки. Сморщив лобик, она рассказывала мне о Крымской войне XIX века.
– Андрей, а ребята в школе говорят, что мы сейчас, здесь, как те люди в Севастополе. В осаде, и вокруг враги. И помощи нет. Правда?
– Правда, – ободряюще улыбнулся я. – Но мы победим.
– Почему?
– У нас технологии, шагоходы, современное оружие, а у них копья и мечи. Понятно?
– Понятно.
Да уж. Даже себя не сильно убедил. Мою маленькую сестру тревожило то же самое, что беспокоило и всех. Сможем ли мы противостоять целой планете? Справедливо ли мы поступаем с местными? Как сражаться если помощи не будет?
Почему-то мне вспомнились папины слова в тот день когда нас бросили. Он обнял испуганную маму за плечи, нежно поцеловал в щёку и сказал:
– Ничего с нами не случится?
– Почему дорогой?
– Куницын, Минин, да чего вы дёргаете рычаги управления без нужды!? Головой, головой в шлеме двигайте, машина сама повернётся в нужную сторону! Ну, право слово, сколько одно и то же повторять? Практика вам нужна! Практика!
Вот чтобы у нас появилась практика мы с Толиком домой и не пошли. Остались в ангаре на ночь, напросившись у Максимова побегать по специальной площадке, на которой они тестировали собранные шагоходы. Юлька тоже некоторое время с нами сидела, советы давала, а потом хвостиком махнула и пошла домой дрыхнуть.
До полчетвертого, забравшись в кабины роботов, мы бегали, маршировали, отрабатывали воображаемый бой в паре и другие приёмы, плохо получавшиеся на занятиях. А потом пришёл Максимов и сказал, что его достало это бряканье и шум сервомоторов, и загнал нас на второй этаж спать. Засыпая, я думал о том, что пилотом быть классно.
Проснувшись без пятнадцати семь, мы растрёпанные и непричёсанные бегом бросились на занятия. Конечно же, получили нагоняй от сержанта Клинова: «Это комвзвода или чучело?! Немедленно привести себя в порядок! И ты, Минин, тоже! Две минуты! Время пошло!». Зато Плаксин ни одного замечания на практическом занятии управления шагоходами нам уже не сделал. Даже похвалил.
В этот день нам впервые дали пострелять боевыми патронами и снарядами по мишеням. Разнесли всё вдребезги.
Вечером, сбегав на полчасика домой, стрескав тарелку горячего бульона и поцеловав маму и сестру, я снова отпросился заночевать в ангаре.
– Знаешь, а твой шпалоукладчик двигается почти как мой грузчик, – сказал я Минину по внутренней связи, управляя его роботом.
Мы решили на время поменяться шагоходами и проделать все упражнения в чужих машинах.
– И всё-таки разница есть. Мой чуть полегче, и поэтому движения у него порезче, зато твой устойчивый. Даже равновесие поддерживать не требуется, не упадёт.