ЗАБЫТОЕ И ПРОЙДЕННОЕ МИМО (короткие рассказы и микроновеллы)

Когда Сивка-Бурка предложил своему хозяину влезть в одно ухо, вылезти из другого и стать добрым молодцем, тот согласился сразу же. К сожалению, в момент, когда хозяин был на середине пути, у коня случилось кровоизлияние в мозг. Увидев дохлую лошадь с человеческими ногами, торчащими из уха, на конюшне были очень шокированы.

Сплетя рубашки из крапивы, Эльза радостно накинула их на братьев-лебедей, чем очень повеселила публику. Индивидуальная генетическая непереносимость крапивы убила всех троих быстрее, чем палач успел бы сказать "Именем короля, вы приговариваетесь к смертной казни". Лебеди издохли, Эльзу сожгли. Хэппи-энд.

ВЕЛИКОЕ ЗЛО

Поздним вечером, когда сырой туман уже начинал потихоньку струиться над полями и подползать поближе к окраинным домишкам каждого небольшого городка, в Северном Королевстве (название которого мы опустим, потому что оно никому, кроме географов и редких путешественников, неинтересно в принципе), появилось Великое Зло.

Первым явление Великого Зла заметил старый рыбак Томас из деревеньки Зеленые Ивы, что в холмах неподалеку от проезжего тракта.

- Смотри-ка, старуха! - толкнул он локтем свою жену, дремавшую у камелька. Та выронила из рук клубок и спицы, проснулась и начала забористо ругаться. Старый Томас терпеливо дожидался, пока она закончит, уныло вспоминая, что в молодости его Мэри работала шкипером на королевской барже.

- Ну чего тебе? - наконец отыскав клубок, сварливо спросила его жена.

- Так это... гляди-ка, - и рыбак показал пальцем на бредущую через мокрые поля фигуру в черном, - это же Великое Зло!

- Тьфу ты, вот старый пенёк! - снова взвилась Мэри. - Я-то думала, ты ради чего-то важного оторвал меня от вязанья! Великое Зло... забыл, что ли, как в последний раз оно тут христарадничало под окнами?

- Это было Великое Добро... - пробормотал Томас, но тут же замолчал, решив не связываться со своей горластой старухой.

Великое Зло медленно прошло мимо, на всякий случай зловеще дохнув в мутное оконце так, что на заиндевелом стекле четко показалось слово "Смерть". Но этого никто не заметил, потому что стекло в доме Томаса-рыбака отродясь не мыли - вот еще, роскошь какая, чай не баре. Несколько минут Великое Зло провожала взглядом только одинокая тощая коровенка, жевавшая прошлогоднее сено во дворе. Но хозяин, заметив Зло, вовремя увел ее в хлев, подметив, что каждый раз после этого молоко начинает здорово отдавать рыбным запахом.

Глухо стеная, Великое Зло добралось до столицы Северного Королевства, оставляя после себя выжженные поляны в лесах (Зло не умело толком разводить костры), несколько безжизненных тушек полевых мышей (позарившихся на левый сапог Великого Зла) и одну выбоину в дороге, образовавшуюся после того, как прямо в Зло ударила молния.

Глухой ночью, кутаясь в струящуюся из всех щелей зловонную тьму, Великое Зло тяжело ступило на щербатые булыжники столичных трущоб.

- Слышь, Зло, есть чё по мелочи? - спросил у него известный обирала Гундосый Микки, выходя из неприметной подворотни. После того, как Великое Зло продемонстрировало пустую переметную суму и тощие карманы, Микки разочарованно дал своим парням отбой. В последний раз пнув распластавшееся на булыжниках Зло, трущобная братва удалилась. В отличие от Великого Зла, им не надо было кутаться во тьму, они просто к ней привыкли.

Еще немного полежав и похлюпав разбитым носом, Великое Зло поднялось, осторожно потрогало когтистым пальцем шатающийся передний зуб, кроваво сплюнуло под ноги.

- А ну его к черту! - вдруг произнесло оно звучным хриплым голосом. - Да ни за какие чертовы заклятья! Черта лысого! Катись оно ко всем чертям!

Над головой Зла со скрипом отворилось узкое окожко, и чей-то сонный голос пробормотал:

- Я сейчас стражу позову... орет тут под окном... Зло называется…!

- Пошел на хер! - огрызнулось Великое Зло. Позвенело медяками, завалявшимися за подкладкой, и решительным шагом направилось в ближайший кабак.

НЕ МЕДВЕДЕМ

"Он родился не медведем".

Старик хмуро проснулся, заворочался на жесткой скамье, еле прикрытой старым драным кожухом. В маленькое оконце тускло бил свет раннего утра, чуть коптил фитилек старой керосинки.

"Он родился не медведем".

Фраза из сна, который уже размылся и перестал помниться, все еще звучала в голове - хрипловатый голос, напомнивший старику покойного друга, с которым дружили чуть ли не с пеленок. Голос во сне точно был его голосом, старик это понял и не удивился. Кому бы еще с ним разговаривать, как не другу? У старика больше никого и не было - ни детей, ни внуков. Жена померла давным-давно, ее в клочья порвал зимний шатун, когда старая пошла за водой на полынью. С тех пор он и не думал найти себе другую бабу, так и остался вековать бобылем здесь, в таежной избушке, на совесть сработанной дедом, который не признавал никакого дерева, кроме лиственницы. "Листвянку гниль не берет".