Забыть и вспомнить

– Я хочу к папе! – захныкала девочка, приготовившись заплакать. – Мама, а папа приедет?

– Да, малышка, – утешала я. – Совсем скоро он будет дома. Не волнуйся. Я ведь рядом.

– Давай спать вместе? – предложила она, сжав мою ночную сорочку. Не хотела меня отпускать и всячески пыталась удержать возле себя, а мне и вовсе не хотелось оставлять ее. – Мне страшно спать одной.

– Давай. – Я нежно поцеловала ее в макушку.

Ариша отодвинулась на середину кровати, освобождая мне место.

– Может, ляжем в моей комнате?

Кровать Эмилиана притягивала к себе вроде куска магнита, и я не могла понять, что особенного в этой постели. Возможно, потому что она приятно пахла им? Пахла родным, любимым запахом… Почему-то это волновало меня очень сильно.

– Нет, не хочу.

– Не хочешь? – переспросила растерянно.

– Я успокаиваюсь, когда папа разрешает спать рядом с собой.

– Ну-у, тогда хорошо. Только выключу свет.

Правда, не успела я подняться с кровати, как он погас. Раздался оглушающий раскат грома, от которого содрогнулся весь дом, а из-за тучи сверкнула яркая огненная вспышка.

– Мама! – вскрикнула испуганная Ариша. Я прильнула к ней и, подцепив рукой одеяло, укрыла нас.

Она доверчиво прижалась ко мне, словно чувствуя, что сейчас я являюсь для нее защитой. Я принялась шептать ей сказку на ухо, будто нас могли услышать. Иногда мой голос прерывался ударами грома, и в такие моменты Ариша ощутимо вздрагивала, однако от ласкового прикосновения и звука моего голоса она постепенно успокоилась и уснула.

За окном еще какое-то время слышался гром, а короткие вспышки молнии освещали комнату, но потом буря утихла, и пошел тихий дождь.

Я с улыбкой смотрела на спящую Аришку и не знала, хватит ли мне решимости уйти. За какое-то совсем ничтожно малое время я привязалась к чужому ребенку. Я обожала детей. Особенно таких чудесных и спокойных, как эта девочка. Свободной рукой я гладила ее по волосам и умилялась ею.

Тесно прижавшись к моему боку, Ариша сопела носиком. Под детское сопение хорошо думалось.

Я переживала за нее. Несмотря на то, что дочь Эмилиана росла без материнской ласки, она не испытывала недостатка в любви окружающих. Эмилиан научил Аришу ценить каждый миг жизни. Он старался не упоминать о погибшей жене, таким образом желая защитить психику ребенка от стресса и ненужных переживаний. И малышка нашла утешение во мне. Ведь это я подтолкнула ее к этой «игре». Каждый раз, когда она называла меня мамой, мне хотелось признаться ей во всем. Но я не знала, как это сделать. Боялась рассказать девочке, что я не родная, и тяжело ранить детское сердце. Все казалось мне таким безусловно правильным и гармоничным. Как бы мне ни хотелось, но я никак не могла разрушить этот маленький островок рая. Какое-то внутреннее чутье подсказывало – не надо. Да и сам мужчина ничего не говорил по этому поводу. Он не злился на меня за это. Эмилиан, казалось, испытал иллюзию. Сам поверил в то, что мы семья, нас трое. Это настораживало, смущало и заставляло чувствовать себя виноватой.

Несколько дней назад Эмилиан уехал в командировку, сказал, что она продлиться не больше недели, но прошло уже полмесяца. Его все нет и нет, а телефон равнодушно молчит.

С одной стороны, его отсутствие дало мне необходимую передышку и время на размышления. Меня беспокоила реакция на него. Моя выдержка рядом с ним исчезала так быстро, что я не успевала заметить. Тело странно реагировало при появлении Эмилиана. Но эта странность была волнующей и восхитительной. Я ощущала сильную вибрацию по всему телу, когда мужчина, казалось бы, случайно касался меня пальцами и пожирал взглядами, от которых внутри все переворачивалось, а по спине бежали мурашки. Я была не в силах понять, что происходило между нами. Я боялась Эмилиана. Боялась его откровенных взглядов, уверенности, предыдущих странностей, в конце концов. Он вел себя так, будто имел на меня какие-то права. Тот случай в моей спальне был тому доказательство. Когда ненавязчиво обнимал меня, внимательно заглядывал в глаза, всячески выказывая расположение и приязнь, когда оставлял легкие поцелуи на щеках, чтобы затем уйти на работу. И вместе с тем, каким-то особым, присущим лишь женщинам ощущением, я чувствовала ту неуклюжесть и неловкость в его движениях. Словно боялся, что я оттолкну его, исчезну из виду. А он потом никому не докажет, что я была. Эмилиан выглядел нетерпеливым, виноватым и счастливым – как ребенок, у которого отобрали новую игрушку, не дав даже подержать в руках.

Тогда я решила держаться от него подальше. Это оказалось труднее, чем я думала. И я совру, если скажу, что мне не нравилось его внимание. Я и помыслить не могла, что к моей персоне появится такой интерес. Мне нравилось ощущать себя особенной рядом с ним. В последнее время я стала невольно думать о возможной симпатии к мужчине.

«А может, влюбилась?» – подумала об этом нечаянно и тут же испугалась, будто сказала в слух глупость.