Забудь мое имя

Уже шесть часов утра, и он скоро будет здесь. Я должна сегодня контролировать ситуацию и адекватно реагировать. Но меня смущает и беспокоит его решение лететь более ранним рейсом и его желание проверить мою амнезию просьбой не делать больше никаких записей. Усевшись на кровати, я разглядываю лаконичную записку, которую я написала для себя по его совету. Разве я могла забыть о том, что лечу сегодня с Тони в Берлин?

Я планировала это несколько недель.

На мой телефон – тот, что дал мне Тони, – приходит эсэмэска. От Тони. Никакого объяснения, только короткое сообщение: его автобус уже подъезжает к Хитроу и Тони надеется, что через полчаса уже будет в гостинице. Я уже собираюсь ответить, но вовремя спохватываюсь. В памяти моего мобильника нет никаких номеров, а пришедшая эсэмэска без подписи. Понятно, что она от Тони. Но что, если он снова меня проверяет? Я снова бросаю взгляд на записку, которую он мне велел написать накануне, и отправляю ответ:

«Кто это?»

Я не хочу рисковать. Я должна снова все забыть. Забыть все прошлое и начать жизнь с чистого листа. Тони присылает новую эсэмэску:

«Это Тони. Прочитай записку на тумбочке у кровати».

Я принимаю душ, надеваю на себя новую одежду, которую купила накануне в аэропорту. И, окинув последним взглядом гостиничный номер, выхожу в коридор с ручной сумкой. Тони не хотел, чтобы я выселялась до его приезда. Но я на это не куплюсь! Скажу ему, что забыла.

Пока я дожидаюсь лифта, чтобы спуститься к администратору, мне делается страшно. Эх, была бы со мной Флер! Что произойдет дальше, касается не меня, а ее. И всех остальных.

87

Сайлас заходит со Стровер в кафе-галерею «Морской конек», удивляясь тому, что заведение так рано открылось. Из-за инцидента накануне ему пришлось заехать на Гейблкросс, написать рапорт и отчитаться перед проверяющими из Девицеса. Потом он оставил послание своему шефу, в котором попытался объяснить свое беспокойство за женщину, которую не убили, и опасения насчет Тони. Но шеф так и не перезвонил ему.

Тони нигде не видно. По-видимому, он уже в аэропорту, готовый лететь с Мэдди в Берлин. Сайлас не может его снова задержать без веских на то оснований. И у него нет ни малейшего желания пробовать ни свежий пудинг с семенами чиа, ни омлет из тофу, ни любое другое блюдо меню. (И что на него нашло накануне?) Инспектор лишь кивает девушке за стойкой и проходит прямиком в галерею. А Стровер отстает – чтобы заказать себе соевый мокко навынос.

– «Hippocampus denisе» – читает Сайлас подпись под первой фотографией в рамке. Поглазев на желтовато-коричневого обитателя теплых морских глубин, детектив переводит взгляд на подходящую к нему Стровер. Но его внимание тут же переключается на девушку за стойкой. Она отправляет кому-то эсэмэску.

– Это «морской конек Дэниса». Его еще называют «пигмейским морским коньком», – зачитывает со своего телефона текст Стровер. – «Один из самых крошечных морских коньков, обитает в западной части Тихого океана и является мастером маскировки.

– Он и вправду знает, как спрятаться, – хмыкает Сайлас, заметив, что окрас конька совпадает с цветом коралла за его тельцем. Он выглядит одновременно и новорожденным, и старым, и почти до странности чужим в морском мире.

Сайлас и Стровер переходят к следующей картине – как студенты-искусствоведы в галерее. Всего на стене висит восемь фотографий в рамках. Приезжий филантроп решил пробудить у местных жителей тягу к искусству? Надумал сделать Суиндон культурным центром Британии? Похоже, этот человек любит бросать вызовы судьбе и обществу…

– «Hippocampus Florence», – произносит Сайлас, разглядывая снимок. На ней запечатлены целых два конька. – Это что – «Флорентийский морской конек»? Если судить по названию, он должен обитать где-то в Средиземном море, у берегов Италии. Только вот я не могу себе представить, как бы эта картина смотрелась в галерее Уффици.

– Всего в научном мире известно пятьдесят четыре вида морских коньков, – продолжает информировать его Стровер. «Желтый морской конек», «Длиннорылый морской конек»… – девушка внезапно замолкает и снова переводит взгляд с экрана мобильника на подпись к фотографии. А, когда вновь заговаривает, ее голос звучит намного серьезнее: – Флорентийского морского конька в природе не существует…

Ее тон заставляет Сайласа насторожиться. Детектив подходит ближе к изображению. Когда-то он тоже увлекался фотографией – но снимал, в основном, пейзажи и достопримечательности тех мест, куда его заносила жизнь. А не подобные вещи. Сайлас пристально вглядывается в снимок. В отличие от Конька Дэниса, в положении туловищ двух «флорентийских» коньков есть что-то неправильное. Как будто поверх каждого из них было наложено еще одно фото. Сайлас не уверен, что это дефект съемки. Такое впечатление, что фотография была отретуширована. Насыщенность красок явно была намеренно усилена, чтобы акцентировать цветовую тональность коньков и структуру коралла.