Забудь мое имя

– Это заявление, поданное в районный суд Нью-Мексико двадцать лет тому назад, с просьбой об изменении фамилии, – поясняет криминалистка.

Сайлас вглядывается в две фамилии на документе: Тони Мастерс прежде звался Тони де Стаал. Инспектор снова чувствует себя в своей тарелке. Иметь дело с реальными людьми, устанавливать мотивы их деяний – это у него получается гораздо лучше, чем постигать виртуальный мир.

– Тут есть также копия объявления о смене фамилии, опубликованного в местной еженедельной газете.

– По закону штата, такое объявление публикуется дважды, – добавляет Стровер. – А вот постановление за подписью судьи, дозволяющее подателю заявления взять новую фамилию и признающего оправданными причины ее смены.

– И каковы они?

Криминалистка оборачивается к Стровер.

– Фамилия де Стаал очень необычная, – поясняет констебль. – Смерть отца Тони вызвала большую шумиху. Он был одним из самых молодых людей в Штатах, умерших от болезни Альцгеймера. Тони опасался предвзятого к себе отношения.

– В том смысле, что ему могли отказать в страховке, сославшись на то, что это заболевание наследственное?

Стровер кивает боссу.

– Мы в это поверим? – спрашивает тот.

– Судья поверил, – пожимает плечами девушка. – Впрочем, у Тони мог быть и еще один мотив. Я тут порылась, – до чего же приятны эти слова Сайласу, просто музыка для ушей и бальзам на душу! – Так вот: годом ранее некий Тони де Стаал был отчислен из высшей медицинской школы Университета Нью-Мексико.

Стровер высвечивает на экране ноутбука историю с сайта одной ежедневной газеты штата:

– На этом сайте размещены все выпуски газеты аж с 1868 года, – говорит она. – И все они доступны для поиска – за плату…

– Сохраняйте квитанции, все возместим.

Сайлас устремляет глаза на экран. На фотографии с подписью «Тони де Стаал» он узнает молодого Тони Мастерса. Он был отчислен с первого курса за глумление над трупом в анатомичке. В частности, он заснял себя на полароид с мозгом покойника в руке, а потом попытался вынести из лаборатории его часть – гиппокамп.

– Тони де Стаал, – произносит Сайлас, размышляя над именем.

– Оно тогда не сходило со страниц прессы, – говорит Стровер. – Но это было двадцать лет назад. Тогда еще не было социальных сетей. Иначе оно бы точно стало вирусным.

– Не думаю, что его жене об этом известно, – Сайлас делает паузу. – Итак, он вылетает из университета, меняет фамилию и переезжает в Европу, чтобы заделаться фотографом, – меняет трупы на ночные клубы.

– И морских коньков.

Сайлас вспоминает фотографии в рамках, украшающие галерею Тони, и снова переводит взгляд на экран.

– А что собой представляет этот гиппокамп? С чем его едят? – спрашивает Сайлас и с удовольствием наблюдает за тем, как быстро пальчики Стровер бегают по клавиатуре ноутбука.

– Это часть лимбической системы головного мозга. Парная структура, расположенная в медиальных височных отделах обоих полушарий человеческого мозга. Правый и левый гиппокампы связаны между собой нервными волокнами, – наполовину зачитывает, наполовину суммирует прочитанное девушка. – Гиппокамп часто называют «воротами, через которые должны пройти новые воспоминания», прежде чем они будут сохранены в других отделах мозга. То есть гиппокамп выполняет две функции: кратковременной памяти и последующего ее перевода в долговременную. Поражение гиппокампа может привести к антероградной амнезии – неспособности формировать новые воспоминания.

– Которой страдает и наша знакомая Мэдди, – замечает Сайлас.

– Слово «гиппокамп» происходит от древнегреческих слов, означающих в переводе «конь» и «морское чудище», – продолжает Стровер. – Своим названием гиппокамп обязан характерной изогнутой форме, напоминающей по виду морского конька.

– Выведите, пожалуйста, изображения гиппокампа и морского конька, – просит Сайлас.

И вместе с девушкой вперивает взгляд в экран. Они действительно похожи, почти идентичны.

– Господи! – шепчет Сайлас.

Альцгеймер, гиппокампы, морские коньки, амнезия – чего-то тут не достает. Какого-то звена, связующего Тони и Мэдди…

– Как долго он работал под маркой «Съемка морских коньков»? – спрашивает Сайлас.

Стровер открывает в своем ноутбуке еще один файл:

– Он пользовался ею, когда фотографировал ди-джеев в Европе, – сообщает она инспектору. – Но, судя по всему, отказался от этого названия после переезда в Британию пять лет назад. Он открыл в Суррее новую фирму – на этот раз стал свадебным фотографом, – Стровер прокручивает экран. – После того как эта фирма обанкротилась, благодарности за предоставленные им фотографии стали появляться на сайтах различных уилтширских газет. Недавно Тони сделал несколько снимков буддийских монахов, приезжавших в деревню.

– Наверняка чтобы оплатить счета, – бурчит Сайлас. – Сомневаюсь, чтобы можно было заработать денег на вегетарианской еде.

– А мне показалось, что она вам понравилась? Разве не так, босс? – вскидывает на него глаза Стровер.