Забота и пропитание для одиноких вампиров

Я со свистом выдохнула. Поставила статуэтку на полку и обняла сестру.　

— Гиги! Какого черта ты здесь делаешь?

— Я… я здесь живу, — смущенно сказала она.

У меня и Гиги были ямочки на щеках, упрямые подбородки и глаза, как любила называть наша мама, голубо-василькового цвета. Мы обе отличались миниатюрным телосложением. Но на этом наше сходство заканчивалось.　

В семнадцать лет Гиги выглядела более утонченно, чем я, подобно той разнице между тем, что выставлялось в Лувре, и тем, что висело на дверце холодильника. У меня были незамысловатые изгибы и прямые черты, в то время как Гиги обладала эльфийскими формами и дерзким видом.　

Я не смогла бы любить ее еще больше, будь она даже моим собственным ребенком. Но иногда мне хочется, пока она спит, сбрить ей брови.

Чтобы подправить ее характер.

Едем дальше.

— Я просила позвонить прежде, чем ты вернешься домой, — сказала я, обнимая сестру. — Где твоя машина?

Ее рот растянулся в улыбке.　

— Я звонила несколько раз, но ты не брала трубку. Машина в гараже. А ты в курсе, что оставила Ботаномобиль посреди дороги? На тебя это не похоже. — Она потрогала мои растрепанные волосы и взглянула на круги под глазами. Затем вздохнула и кинула мне в голову попкорн.　

— Ой, а что здесь Зов Плоти Пола?

Привычная к ее кривлянию, я склонила голову на бок и дала пролететь зернышку мимо и удариться в шкафчик из клёна.

Я нахмурила брови при упоминании Гиги моего бывшего-действующего, по большей мере бывшего отчасти парня.　

— Почему ты спрашиваешь?

— У тебя волосы, как после секса или… как у безумной кошатницы. Удивительно похожи.

— Если это так, то я всегда хочу иметь волосы как после секса. Они выглядят порочно, — согласилась я, указывая на свои волосы.

Гиги изящно вздрогнула.　

— Я хочу сказать, что долгий сон и кудряшки, как правило, означают, что Наполеон вторгся в очередной раз. А потом я нахожу его на нашей кухне, одетого в твой халат и готовящего замороженные вафли.

Я снова нахмурилась. Мы с Гиги уже обсуждали ее не слишком тактичное прозвище Пола, который, как правило, комплексует из-за невысокого роста. Вообще-то, я об этом говорила. И Гиги обещала «попробовать» его не использовать.

Я начала встречаться с Полом Симмс через пару месяцев после того, как мы переехали в Пустошь. Помощник тренера футбольной команды Пустоши Убывающей Луны, Пол был одним из тех хороших, старомодных парней, которые верили в держание за руки и разговоры по душам, прежде чем вступить в половую связь.

Мы встречались на протяжении года. И сделали все вещи из серии «долго и счастливо», которые делали семейные пары. Я познакомилась с его родителями. Перестала использовать розовое масло, потому что от него у него чесался нос. Он перестал сам себя подстригать. Мы обменялись ключами от домов и разделили шкафы.

Я знала, что он заказывает блинчики в «Кофе Спот». А он знал, что никогда не стоит брать мою заначку шоколада в холодильнике. Пол был хорошим парнем, хранителем, одним из тех сладких мужчин, с которыми девушки мечтают построить семейную жизнь.

Но, в конце концов, мы хотели разные вещи. Он не мог представить себе жизни нигде, кроме Пустоши, в то время как для меня были открыты любые географические направления. Пол хотел, чтобы кто-то подбадривал в его пивной-лиге софтбола, и действительно переживал об итогах баскетбольного сезона в Великобритании.

Я купила билеты на «Сон в Летнюю Ночь», а Пол выглядел так, словно я предложила провести вечер жонглирования бензопилами. Он хотел полный дом детей, но я пока не решалась на такой шаг.

И, несмотря на то, что работал среди подростков целыми днями, он не слишком-то проникся теплыми чувствами к Гиги. Когда он говорил о нашей совместной жизни, обсуждая сожительство, брак и детей, вставлялась всегда такая фраза «после того, как Гиги уедет в колледж». Было в этом что-то неправильное.

Так мы расстались или, по крайней мере, таков был план. У нас произошло дружеское, теплое расставание, и мы гордились собой за зрелое решение в столь молодом возрасте. Пока несколько недель спустя, когда бабушка Пола умерла, он не пришел ко мне за утешением.

А месяц спустя, в годовщину аварии моих родителей, он вернул должок. Мы выработали ужасную привычку — обращаться друг к другу за утешением, когда нам было грустно, одиноко или нам просто хотелось секса.

На следующее утро мы понимали, какую огромную ошибку совершили (опять) и не разговаривали неделями, или мы снова начинали встречаться с другими, только чтобы расстаться (снова) спустя несколько дней, и нас бы понесло по кругу снова. Это был странный, откровенный капкан, из которого, как мне казалось, я не могла выбраться.

Тремя месяцами ранее я поняла, какой плохой пример подаю Гиги, и медленно, но верно вырезала Пола из моей жизни. Никаких телефонных звонков. Никаких смс-сообщений.

Заблокировала в Твиттере. Исключила из друзей на Фейсбуке. Он стал медиа-социальным эквивалентом Амишей, хотя в любом случае, технически он не «обидел» меня. И он не заметил этого на протяжении этих трех месяцев, что само по себе стало веской причиной перестать с ним спать.