Заблуждения толпы

Как отмечает историк Эдвард Ченселлор, пузыри от компании Южных морей до доткомов часто оборачиваются манией величия у тех, кто к ним причастен: «Планы великого финансиста могут послужить в качестве катализатора спекулятивной мании, но и сам финансист не остается равнодушным к событиям. Его амбиции становятся безграничными, разверзается пропасть между публичным успехом и всеобщей лестью, с одной стороны, и частным управлением делами, которое становится все более запутанным и даже мошенническим»²⁰³.

Блант организовывал спекуляции с акциями компании Южных морей, в том числе ссуду денег, полученных по подписке, на дальнейшие покупки акций. Он не просто разбогател вследствие повышения цен перед тем, как продать большую часть своих акций на пике их востребованности, но и тайно выпускал для себя, для друзей и для многих парламентариев дополнительные акции, не брезгуя откровенным мошенничеством.

Крах, как обычно и случается, подкрался с неожиданной стороны. В июне 1720 года, одним глазом отслеживая вывод капитала акционерных обществ из компании Южных морей, а другим наблюдая за падением курса акций «Компании Миссисипи», Блант добился от парламента принятия закона о пузырях – как раз когда цены на акции компании Южных морей достигли пика. Закон требовал одобрения парламента для создания новых обществ, число акционеров в которых не должно превышать пяти человек; еще Блант затеял судебное преследование трех существующих обществ за превышение уставного капитала.

Как было и в Париже, мания величия Бланта прорвалась наружу. Маккей писал, что один директор, «возгордившийся богатый невежда, однажды заявил, что он будет кормить свою лошадь золотом»²⁰⁴. Население в целом вело себя ничуть не лучше. «Повелительное высокомерие невежд, внезапно разбогатевших в результате удачных спекуляций, заставляло людей действительно утонченных и воспитанных краснеть оттого, что обладание золотом позволяло недостойным подниматься по социальной лестнице»²⁰⁵. Действия Бланта против конкурирующих компаний бумерангом ударили не только по акционерным обществам, но и по его собственной компании Южных морей; к концу октября цена на ее акции упала с пикового значения в 1000 фунтов стерлингов до 210 фунтов стерлингов, а к концу 1721 года оказалась ниже 150 фунтов²⁰⁶.

Цены на акции компании Южных морей, 1719–1721 гг.

Четвертое и последнее различие между пузырями компании Южных морей и «Компанией Миссисипи» заключается в видении и в масштабах. Джон Лоу вовсе не был аскетом, однако он не сосредоточивался исключительно на собственных интересах; он искренне желал посредством революционного расширения кредитных схем стимулировать и развивать экономику Франции. Схема Бланта, с другой стороны, выводила кредитные средства через компанию в его личный карман; когда кредитная экспансия выплеснулась за пределы компании и охватила другие общества, его попытки этому помешать оказались чересчур успешными, а в результате он уничтожил не только конкурентов, но и свое детище. Ограниченность схемы Бланта в национальных масштабах оказалась спасительной для финансового сектора страны, а вот во Франции, напомню, случился катастрофический банковский коллапс, отягощенный колоссальной инфляцией и многолетним неприятием банков как таковых впоследствии²⁰⁷.

Кроме того, в отличие от «Компании Миссисипи», компания Южных морей все-таки подкрепляла обещания делами. Даже в начале восемнадцатого столетия было возможно разумно оценить ее совокупную стоимость. Во-первых, она владела облигациями, полученными от исходных обладателей, ныне акционеров компании, и эти активы оценивались приблизительно в 100 фунтов стерлингов за акцию, причем сохранили, в общем-то, свою цену и после краха пузыря.

Кроме того, компания Южных морей унаследовала монополию на работорговлю в испанских колониях (asiento), утвержденную королевой Анной в 1707 году; работорговля составляла львиную долю предполагаемого бизнеса компании: договор с Испанией фактически исключал иные товары из Нового Света, помимо «ежегодных партий» размером в пятьсот тонн. Впрочем, торговать в Новом Свете компания толком и не собиралась, ибо она специализировалась на финансах, а не на международной торговле; один из директоров компании, к слову, был пойман с поличным, когда выяснилось, что он использовал на личные нужды шестьдесят из пятисот тонн «годового довольствия». К 1714 году, за шесть лет до краха, реальный торговый оборот сделался убыточным, и компания вышла из него; сорок лет спустя она продала свои права на asiento всего за 100 000 фунтов стерлингов²⁰⁸. В любом случае ценность товаров из Нового Света никого не заботила: спекулянтов интересовала не прибыль от торговли рабами или сахаром, а доходы от покупки и продажи акций, цены на которые, казалось, стремились в небеса.