Заблуждения толпы

Историки экономики проявляли больше доброты. Во времена Лоу идея управления экономикой без денег в золоте и серебре казалась революционной, даже смехотворной. Подавляющее большинство сегодняшних экономистов считает, что еще более глупо увязывать денежную массу с количеством металла в земле или в ювелирных изделиях, спрятанных в шкатулки. Например, историк экономики Барри Эйхенгрин, специалист по золотому стандарту, замечает, что страны мира оправились от Великой депрессии именно в том порядке, в каком они отказывались от твердой валюты¹⁸⁶. Фактически мы живем в экономике феи Динь-Динь, которая, поскольку все верят в иллюзию бумажных денег, функционирует неплохо. Подобно древним мореплавателям, которые героически гибли, выходя из Средиземного моря далеко за Геркулесовы столпы, схема Лоу – массовое заблуждение с печальными последствиями – потерпела неудачу из-за отсутствия опыта, но проложила путь в будущее.

* * *

Пузырь «Компании Миссисипи» распространился на весь континент. Словно обуянные лихорадкой, солидные венецианцы забыли о своем исконном недоверии акционерным компаниям и основали сразу несколько собственных – которые сгинули без следа, едва вести о финансовой катастрофе в Париже просочились на юг. Голландцы, не желая отставать от французов, тоже втянулись в процесс и учредили сорок четыре компании, причем акции тридцати из них почти мгновенно выросли в цене вдвое. В менее развитых частях Европы бесчисленные торговые компании прорастали подобно полевым цветам и столь же быстро исчезали; к 1720 году было выпущено 40 процентов всех европейских акций за восемнадцатое столетие¹⁸⁷.

Наибольшее внимание французский пузырь привлек в Лондоне – стараниями сэра Джона Бланта, человека, родившегося в нужное время. Он самостоятельно выбился в люди в возрасте двадцати пяти лет, в 1689 году, спустя год после Славной революции, когда штатгальтер Нидерландов Вильгельм III прибыл в Англию по приглашению местных протестантских сил и взошел на британский трон под именем короля Вильгельма, подведя черту под правлением династии Стюартов [76].

Ранее у Англии не было «государственного долга» как такового – имелись лишь финансовые обязательства короля и его семьи. Когда Карл II умер в 1685 году, выяснилось, что покойный монарх, его брат и племянник должны около миллиона фунтов стерлингов лондонским банкирам, которым не выплатили ни гроша (ни процентов, ни основной суммы долга)¹⁸⁸. Поскольку угроза неплатежей со стороны короны оставалась постоянной, банкиры логично повышали ставки на кредиты, придушивая тем самым английскую экономику. Славная революция ознаменовалась отказом короны от притязаний на божественные монаршьи права, в том числе применительно к налогам, и это немедленно придало привлекательности государственному долгу, а также привело к общему снижению процентных ставок. Поскольку высокой доходности по относительно безопасным облигациям больше ждать не приходилось, инвесторы принялись вкладывать средства в более рискованные проекты. Так зарождался бум акционерных обществ следующего десятилетия.

Блант, сын сапожника-раскольника (баптиста), учился на писца, составителя юридических и финансовых документов; обучение открыло ему немало подробностей операций с недвижимостью и финансовой деятельности в целом. Он сумел построить небольшую коммерческую империю, в которую входили производство белья и компания, снабжавшая Лондон водой, а затем сумел отвоевать себе местечко в самом агрессивном из новых акционерных обществ – компании «Сорд блейд».

Первоначально эта компания выпускала современные рапиры французского образца, но постепенно расширяла бизнес – до спекуляций землей и торговли государственными долгами. (Радикальные изменения бизнес-модели – характерная черта компаний эпохи пузырей; почти три столетия спустя компания «Энрон» выросла из скучного оператора электросетей и трубопроводов в гигантскую сеть торговли фьючерсами – после чего разорилась.)

В 1710 году деловая хватка Бланта привлекла внимание канцлера казначейства Роберта Харли, который обратился к Бланту за помощью с огромным долгом страны: как и во Франции, такой «подарок» оставила после себя Война за испанское наследство. Блант не подвел, действительно подкинул канцлеру парочку идей. Избавиться от долга он предложил посредством спекулятивных мер, что вообще было для него характерно: правительство выпускало обычные 6-процентные облигации с лотерейными билетами (призы варьировались по сумме от 20 фунтов стерлингов до ошеломительных 12 000 фунтов стерлингов). Успешный результат побудил к принятию еще более соблазнительной для публики схемы, известной как «Приключение на два миллиона»: разработали сложную многоуровневую лотерею с билетами по 100 фунтов стерлингов, пятью последовательными розыгрышами и увеличением стоимости главного приза при переходе с уровня на уровень (1000, 3000, 4000, 5000 и, наконец, 20 000 фунтов стерлингов); возможность победить при следующем розыгрыше удерживала проигравших в игре.