Заблуждения толпы

Пуританин по имени Эсцендинг [60] Эванс составил самую, пожалуй, нелепую из числовых схем того времени. Одним из ключевых элементов эсхатологии пятых монархистов выступал «небольшой рог» из библейской книги пророка Даниила [61], под которым, вероятно, подразумевался Антиох Епифан [62]. Большинство пятых монархистов видело в «небольшом роге» короля Карла I, что чрезвычайно злило Эванса, стойкого сторонника покойного монарха и его архиепископа Уильяма Лода. По мнению Эванса, имя последнего явно указывало на дату апокалипсиса: сумма римских цифр имени архиепископа (VVILLIaM LaVD) равнялась 1667 году [63].

Человек совсем иных убеждений, Исаак Ньютон тоже уделял немало времени и сил толкованию апокалиптического Писания (после его кончины все статьи были изданы в томе под общим названием «Размышления о пророчествах Даниила и Откровения Святого Иоанна»), но мудро воздерживался от предсказания даты Второго пришествия¹³⁹.

Быть может, известнее всего оказалось вычисление, проделанное проповедником по имени Генри Арчер, который в 1642 году опубликовал трактат «Личное правление Христа на Земле»: на пятидесяти восьми страницах объяснялось, что растоптанный зверь из видения Даниила символизирует четыре монархии – ассирийскую / вавилонскую, мидийскую / персидскую, греческую и римскую. Грядущая Пятая монархия будет монархией Христовой (отсюда и название пуританского движения). По подсчетам Арчера, Второе пришествие должно произойти либо в 1666-м, либо в 1700 году. Такая схема вполне укладывалась в традицию протестантского богословия; сам Лютер трактовал четвертую монархию из книги Даниила и библейского зверя как олицетворение папства¹⁴⁰.

Многие пятые монархисты активно участвовали в гражданской войне, подвизались в парламенте и оставались заметными фигурами при протекторате Кромвеля. Они воспринимали себя как пассивных зрителей неминуемого возвращения Христа; в ходе гражданской войны среди них более всего отличился Томас Харрисон (Гаррисон), дослужившийся до чина генерал-майора, выказавший немалое мужество и талант военачальника член парламента и сторонник социальных реформ.

Большинство пятых монархистов подобно Харрисону ратовало за изменения посредством законных мер, но незначительное меньшинство, ярким представителем которого являлся неистовый проповедник Кристофер Фик, призывало общественность к насильственной революции, которая приведет к власти милленаристскую теократию «святых», элиту благочестия, то есть их самих¹⁴¹.

Все начиналось хорошо для пятых монархистов, воевавших в «армии нового образца» и подобно опять-таки Харрисону достигших командных постов: в 1648 году Кромвель разогнал парламент Охвостья, но позднее не выказал ни желания, ни охоты принять политические и теологические требования радикальных пуритан. Краткий союз распался. Пятые монархисты достигли пределов своего могущества в недолговечном «голом парламенте» 1653 года. С его роспуском и последующим учреждением диктаторского протектората отношения между Кромвелем и пятыми монархистами неуклонно ухудшались. Кромвель периодически сажал в тюрьму многих пятых монархистов, в том числе Харрисона, но в целом он, как правило, проявлял осторожность в общении с былыми союзниками и никого из них не казнил за милленаристские убеждения. Например, в 1654 году Харрисон, кандидат в новый парламент протектората сразу от восьми различных округов, составил петицию, в которой содержался призыв к восстановлению «состояния полной свободы». Кромвель выступил против, заключил Харрисона под стражу – а затем через несколько дней отпустил, мягко укорив за безрассудство¹⁴².

По словам историка П. Г. Роджерса, Кромвель относился к пятым монархистам «как к непослушным, заблудшим детям, которых наказывают против воли, но которых не держат в заточении ни дня дольше необходимого»¹⁴³.

С реставрацией Карла II в апреле 1660 года удача окончательно отвернулась от «людей пятой монархии». Новый король воспринимал их с предубеждением и намеревался мстить. Особого внимания удостоился Харрисон, который ранее охранял заключенного в тюрьму Карла I, а позже играл заметную роль на суде, приговорившем низвергнутого монарха к смертной казни. Спустя полгода состоялся суд короны над Харрисоном и его соратниками-цареубийцами, среди которых были и другие пятые монархисты. Большинство осудили на смерть, Харрисон пошел на плаху первым, и ему поведали, что его «доставят на телеге к месту казни; там повесят за шею, потом еще живого снимут, извлекут внутренности из тела, далее, на глазах так же живого, сожгут их на костре, после чего отсекут голову, а тело четвертуют и избавятся от него по усмотрению Его величества»¹⁴⁴.

Мемуарист Сэмюел Пипс, который присутствовал и на обезглавливании Карла I, записал 13 октября¹⁴⁵ :