Заблудшая душа

Саванна, как и степь, считается равниной, но если хтарская степь похожа на осеннее море – практически никогда не бывающее спокойным, – то юг континента был действительно плоским как стол. Горизонт отодвинулся максимально далеко, и высокие травы только подчеркивали бескрайность удивительно чистого, синего неба. Настолько синего, что мое любимое степное небо казалось немного блеклым. Все безумно красиво, но уж очень злым было местное солнце. Вторая половина первого дня пути по саванне превратила нашу черную броню в духовку. Кронайцам было легче, но ненамного. Так что под влиянием нытья Ургена, тоскливых глаз Ежа и вполне логичных замечаний Шипа я приказал снять шлемы и верхнюю часть брони, но держать все это наготове у седла.

Кронайцы сначала ругались, страдая от жары, а затем так же смачно начали ругаться, стараясь передать миру свое облегчение. Кстати, в не такой уж «соленой» вязи морской ругани попадались и слова русского матерного. Даже стало как-то неловко – жизнь своим людям я облегчил не так уж сильно, зато научил ругаться.

В принципе первый и начало второго дня путешествия через юг континента можно было назвать спокойными. Назойливое солнце, похоже, утомляло не только нас. Только утром мы могли видеть небольшие стада похожих на серн животных. Под росшим у дороги зонтообразным деревом копошился десяток местных свиней. Еще небольшой переполох случился, когда из высокой травы на дорогу вышел огромный носорог. Морхи предупредили о его приближении заблаговременно, поэтому мы остановились на солидном расстоянии. Носорог некоторое время топтался на ровной каменной поверхности. Затем наложил на творение древних строителей огромную кучу и убрался в ту же сторону, откуда пришел.

Он что, явился сюда только для этого? Эстет, блин!

Объехав «привет» от носорога, мы направились дальше. Дорога шла через саванну без малейших изгибов, подъемов или впадин. По пути – где-то два раза за дневной переход – попадались похожие друг на друга строения. Если бы не эти «станции» и очень медленно смещающиеся зонтикоподобные деревья на горизонте, можно было подумать, что мы топчемся на месте.

Если быть честным, я боялся, что лесные морхи повиснут на нашем отряде пудовыми гирями. Все оказалось не настолько печальным. Ставшие нашими временными союзниками людоеды спокойно выдерживали ритм лошадиной рыси и вполне дотягивали до запланированных остановок. Конечно, во взглядах моих соратников постоянно отражались сомнения в необходимости такого «соседства», я тоже подумывал об этом, но все сомнения были отброшены в полдень следующего дня.

Несмотря на «разрешение», которое пришлось повторять на закате и рассвете, на дороге постоянно оставался только самый мелкий из людоедов. Он-то и среагировал на опасность.

Морх вдруг встал как вкопанный. Едущий в авангарде Змей одной рукой потянул поводья, а вторую поднял вверх.

Кони шли рысью, поэтому остановились моментально.

Морх так напряженно смотрел вперед, что даже встал на цыпочки. Внезапно он развернулся, но обратился не к Змею, а подбежал ко мне.

– Большой морхррр идти! Надо прятать!

То, что надо «прятать», было понятно и без него. Но вот только куда?

– Где они?

Не размениваясь на слова, морх ткнул когтистым пальцем вперед и чуть вправо.

Я не знал, сколько у меня осталось времени на принятие решения, но наверняка очень мало.

– Уходим назад.

За год совместной работы, а особенно последние два месяца, наша команда сработалась на уровне рефлексов, так что вопросов не возникло – все дружно развернули лошадей и перешли в галоп. Мне и самому было обидно возвращаться, но до следующей «станции» скакать как минимум два часа, и притом навстречу врагу, а за спиной имелось более надежное убежище, чем придорожная трава, какой бы высокой она ни была.

Вернулись мы в два раза быстрее, чем ехали вперед, оставив наших проводников далеко позади. Уже осмотренное нами ранее строение встретило измученное жарой воинство приятной прохладой.

Чем-то местные придорожные «станции» напоминали мне хтарские «вигвамы», только со срезанной верхушкой. Приютившее нас помещение было точно таким же, как и то, которое мы осмотрели в самом начале пути через саванну: те же сросшиеся три усеченных конуса. В отличие от башенок в городе, эти конусы были словно придавлены к земле и при высоте в пять метров имели тридцатиметровый диаметр, так что двадцать пять лошадей и пятнадцать всадников уместились там хоть без особого комфорта, но и не в тесноте. За время похода лошади немного привыкли к волкам и уже не впадали в истерику от их приближения, но все равно нервничали. Хан все понимал, поэтому и увел Дымку от здания. Две пепельные тени растворились в зарослях травы.

Уже знакомый с местными архитектурными особенностями Урген, как самый любопытный, метнулся на второй этаж, где по периметру круглых помещений имелись небольшие круглые оконца. Любопытство снедало меня не меньше ученого, поэтому, убедившись, что помещения проверены, а выходы надежно контролируются, я поднялся следом за профессором.