За землю отчую.

Накануне под вечер они с напарником видели ордынский отряд с проводником — боярином рязанским. Встревоженные порубежники решили разделиться — старший по дозору направился в разведку на полдень, Федор должен был возвратиться в Коломну, чтобы предупредить воеводу об ордынцах. Дозорные были из сторожевой станицы, которая несколько дней назад покинула город.

Минуло два года после Куликовой битвы, в которой русские рати под началом великого князя Московского Дмитрия Ивановича разгромили полчища Золотой Орды, возглавляемые Мамаем. По всем южным рубежам Московского княжества стали воздвигаться сторожевые укрепления — заслоны от набегов врагов. В острогах за частоколами и рвами располагалась дозорная стража. Два раза в месяц, не глядя на зной, мороз, распутицу, открывались ворота острогов, выпуская сторожевой отряд в тридцать-сорок конных воинов. Разбившись по двое, они направлялись нести порубежную службу. Иногда скрытно переправлялись через Оку — на правом берегу реки уже начинались земли великого княжества Рязанского, соперника Москвы,— это было связано с риском и доверялось только храбрым, надежным людям. Таким считался и порубежник Федор. Где только не приходилось ему сражаться с ордынцами! Под Булгарами, на Пьяне и Воже, с Мамаем на Куликовом поле. В Коломне, через которую лежал путь Федора, когда возвращался после Куликовской

битвы, он узнал, что в острог набирают охочих людей служить на порубежъе, да там и остался...

Отдохнувший конь зарысил вдоль берега, который становился более пологим. Пепельно-серые лишайники соснового бора сменились зеленым травяным ковром в ельниках. За ними, в крутой излучине,— брод. Однако Федор не торопился спускаться к воде — враги могли выйти к той же переправе. Только когда убедился, что берег безлюден, направил коня в Оку.

Жеребец зашлепал но мелководью и остановился — почуял глубину.

Малость проплыть надо,—ободряюще похлопал коня по холке Федор, но тот лишь настороженно косился на всадника и переминался с ноги на ногу.

Э-гей! Пошел! — Порубежник хлестнул жеребца плетью. Вздрогнув, тот запрядал ушами и рванулся вперед.

На другой стороне Оки Федор почувствовал себя увереннее — здесь начиналась Московская земля.

«Ежели ничего не случится, заполдень буду в Коломне...» — подумал он, въезжая в чащу.

По мере того, как порубежник удалялся от реки, лес вокруг становился все мрачнее и глуше. Дубы и ели, росшие вперемежку, тесно переплетались в вышине ветвями, и на земле царил полумрак. Лишь местами болотистые низины с чахлыми березками и черной ольхой разрывали дебри, и солнце, которое уже высоко взобралось на небо, отражалось в стоячей воде. Одно неосмотрительное движение в сторону — и быть беде!..

Настороженно прислушиваясь, порубежник думал о встрече с врагами. Что, если ордынцы готовятся к нашествию, и передовой отряд направлялся к Оке разведать броды для переправы? Тогда от Федора и его напарника будет зависеть судьба многих русских людей...

Впереди, саженях в двадцати от Федора, качнулись и выпрямились кусты ивняка, но он так задумался, что ничего не заметил. Вдруг жеребец под ним всхрапнул и взвился на дыбы. Порубежник не успел остановить напуганного коня, тот рванулся в сторону и провалился вместе с всадником в болото.

Из кустов выскочил бурый медведь, с грозным ворчанием пронесся по тропе и скрылся в чаще.

Конь завяз по брюхо и не мог сдвинуться с места. Федор сразу понял: преодолеть расстояние, которое отделяло его от тропы, без посторонней помощи не удастся. Сёл и деревень вблизи не было, ждать случайного путника неоткуда.

«Неужто такой лютой смертью погибну — в болоте утопну?..— думал порубежник, утирая рукавом кафтана пот с лица.— А ежели со старшим по дозору тож что-то случится?.. Хоть бы деревья росли поблизу,— окинул он унылым взглядом болото,— можно было б закинуть аркан... Одни кусты. И все же надо спробовать!»

Федор вынул из сумы веревку, свернул ее и несколько раз бросил, пытаясь зацепиться за ивовый куст. Но веревка, обрывая тонкие ветки и листья, скользила и падала в топь. Порубежник, однако, не сдавался: только ухал после очередной неудачи да, утирая пот, который застилал глаза, еще пуще размазывал болотную грязь на широкоскулом лице.

Аркан, обрывая листву, обнажал толстую ветку куста пепельной ивы. За нее-то и рассчитывал зацепиться Федор. Наконец это ему удалось. Затянул петлю, попробовад: держится крепко. Облегченно выпрямил согнутую спину, стащил с себя кольчугу и отцепил меч. Укрепил их на седле — надеялся и коня вытащить, когда сам окажется па тропке. Слез с жеребца. Мокрая, холодная жижа плотно окутала его по пояс. Сердце Федора учащенно забилось, когда он натянул веревку и сделал первый шаг. Волнуясь, стал медленно выбираться из трясины. Расстояние до тропы сокращалось, но теперь каждое движение давалось ему с большим трудом. Ива трещала, гнулась, но не ломалась — ствол был гибок... И вдруг порубежник едва не по плечи погрузился в болото — выдернутый с корнями куст соскользнул в топь.