За тихой и темной рекой

Конь оказался не расседланным. За это он бы со Свистунова три шкуры содрал. Теперь же остался доволен тем, что ещё не перевелись ленивые служаки. Штабс-капитан легко вскочил в седло, поводьями тронул жеребца, заставляя его с места выйти на тропинку. После чего ещё раз осмотрелся. Всё оставалось в спокойствии. За ним никто не наблюдал, и никакого движения ни один солдат, или полицейский не выказал. Офицер сделал вывод, что несколько переоценил умственные способности младшего следователя. Либо тот побоялся довериться своим же людям, кретин. В одиночку не выигрывают!

Индуров хлопнул ладонью лошадь по крупу и лёгким аллюром поспешил по лесной дороге в сторону губернского городка.

Анисим Ильич догнал разноголосо орущую толпу разъярённых горожан, бегущих за китайцами, уже на пересечении Артиллерийской и Суворовской улиц. До Набережной оставался всего один квартал.

Картина, представшая пред взором старшего следователя, была не для слабонервных. Спотыкаясь от толчков в спину и от ударов куда попало, китайцы бежали, не в силах сопротивляться. Некоторые держали на руках детей, прикрывая собой их маленькие тела. Ребятишки испуганно жались к матерям, старшие в голос ревели. Сзади напирала направляемая животным инстинктом мести, осатаневшая толпа из стариков и женщин, которых в отличие от китайцев было раза в три больше. Горожане вооружились кто палками, кто металлическими предметами. У некоторых Кнутов заметил в руках топоры и вилы.

Старший следователь в голос выругался и направил дрожки наперерез толпе. Он хотел своим тарантасом задержать массовое движение до прибытия полицейского отряда, за коим услал истеричного Лубнёва, и попытаться хоть как-то утихомирить людей, но сие не удалось. Несколько стариков с левого фланга перегородили ему дорогу.

— Не лезьте, ваше благородие! — рука древнего деда в косоворотке тяжело опустилась на крыло полицейской повозки. — Не мешайте. Пущай бабы разберутся.

— Неча было обстреливать кладбище, — раздалось с другого края, кричал хлипенький мужичонка в армяке. — Неча!

— Задаром столько люду положили, — теперь уже неслось со всех сторон.

— Какого люду! Что вы несёте? — Кнутов спрыгнул на землю. — Когда?

— Вчерась, ваше благородие. А вы и не знаете, — мужики окружили Анисима Ильича, не давая ему возможности пройти к китайцам. — Обстрел вчерась был? Был! Чуть не полгорода полегло! А эти у себя прятались! По ним-то никто не стрелял! Всё по нам! А вы их защищать…

— Они такие же горожане, как и вы, — сделал попытку привести в защиту китайцев хоть какой-то аргумент старший следователь.

— Были бы такие же, тоже бы попали под обстрел.

— Наших шмаляют, а эти сидят, ждут, когда хунхузы в город войдут.

— Готовятся!

— Ни хрена не дождутся! Пущай в Амуре купаются!

— А на том бережку посмотрят!

— Да вы спятили! — орал Кнутов и рванулся выхватить револьвер, но руки древнего старика оказались на редкость проворными и сильными. Анисим Ильич почувствовал, как локоть с силой прижали к телу, не давая извлечь оружие.

— Не балуйте, ваше благородие! Неровен час, и вы с ними будете рыб кормить. Сами видите, бабы не в себе. Лучше им поперек не вставать.

Кнутов рванулся, что есть силы, но чужие руки спеленали тело…

Полицейский отряд появился, да поздно. Как выяснилось, Лубнёв, вместо того, чтобы рысью лететь к Киселёву, свернул к себе домой, где и спрятался в погреб. Киселев узнал о происшествии, когда «омовение» уже шло полным ходом.

Бабы, не разбирая, где кто, загоняли китайцев ударами кулаков и палок в реку по пояс. Мол, постойте, подрожите. Вода поначалу казалась тёплой. Но капризный Амур тёпло нёс только по поверхности. Местные жители хорошо знали, что на дне холод быстро сковывал ноги. Хуже всего было тем, кто на руках держал детей. Тяжёлое течение тугой воды изо всех сил старалось сбить с ног, и тогда ребёнок оказывался в воде…

Некоторые китайцы соблазнились старыми, полусгнившими лодками, что держались на воде вблизи берега, ими пользовались местные рыбаки, чтобы не мёрзнуть в воде во время рыбалки. Теперь, чрезмерно заполнив старые посудины, испуганные китайцы изо всех сил гребли на них к другому берегу. Однако лодки не выдерживали, и скоро то с одной стороны Амура, то с другой стали слышны крики и мольбы о помощи. Люди, захлёбываясь, хватались за борта ещё державшихся лодчонок в надежде, что те не потонут, вынесут их к суше. Однако, лодки одна за другой шли ко дну. Люди тонули.

Анисима Ильича, прижимая телами со всех сторон, мужики вывели на недостроенную набережную.

— Глядите, ваше благородие, как надо с ними… А то, понимаешь, терпим, кровушкой умываемся.

Кнутов смотрел на реку. Не мог не смотреть. Там, в воде, стояло по меньшей мере человек сто. В основном женщины. Многие с детьми. «Постоят минут тридцать, — само собой родилось в голове сыщика, — даже если их спасут, дней через десять кладбища пополнятся новыми покойничками».

— Плывите! — неожиданно раздался с берега мужской крик, и в китайцев полетели камни. — На свою сторону! Неча тут делать!