За гранью грехов

Едкий запах гари и дыма засоряет легкие невидимым ядовитым песком, в груди тяжелеет до боли. Я без сил падаю на пол, едва прислушиваясь к звукам воды, разбрызгивающейся под сильным напором. Тело обдает жгучими волнами жара. Но, несмотря на все это, я не волнуюсь, не паникую, не бьюсь в истерике.

Я улыбаюсь, испытывая чувство глубокого удовлетворения от виртуозно проделанной работы. Сколько раз я представляла себе, как подобным образом поджигаю самого Роберта?

Его машину, его деньги, его дом.

Его долбанный дорогой пиджак.

До него я еще не добралась, но безумно счастлива, что мне удалось реализовать хотя бы маленькую шалость. Это уже хоть какой-то выстрел в его пустое и черное сердце, хоть и не точное попадание.

А что такого? Имею право уничтожить с лица земли то, что без моего позволения выставлено на всеобщее обозрение.

Проходит совсем немного времени, до того момента, как меня обхватывают сильные руки. Свет фар, исходящий от подъезжающих пожарных машин и скорой помощи, бьет по дрожащим векам. Сердце, заходясь в бешеном танце и ритме, нещадно рвет грудную клетку. Лишь обещание Дэниела, что я буду в безопасности, заставляет меня плыть по течению и предвкушать встречу с Робертом, где я предстану перед ним не в образе преклоняющейся жертвы, а в образе женщины, способной раздавить его прицельным попаданием каблука в его горло.

Звуки сигнальных машин точеным лезвием проходятся по перепонкам. Вскоре, они слабеют, остаются в памяти слабым эхом. Запах дорогой кожи и автомобильного ароматизатора позволяет мне интуитивно осознать, что меня, как и пообещал Дэниел, закинули на заднее сиденье одной из машин Роберта.

Кинг заранее все просчитал. Мне остается лишь верить в то, что этот безумный гений, не способен на просчеты и фейлы.

— Проглоти это, девочка, — кто-то силком открывает мой рот, и запихивает в меня долгожданную дозу знакомой сладости. — Тебе станет лучше. Ты заслужила немножко допинга, — мужской шепот заставляет поежиться, но любые ощущения реальности быстро сходят на нет, как только в кровь попадает ударная концентрация любимой зависимости.

Я узнаю вкус «sins» сразу.

Тепло разливается по всему телу, каждую клеточку бьёт невыносимая и сладкая дрожь. Эйфория мягко покачивает меня на своих волнах.

Я снова пребываю в космическом пространстве. Мне приходят образы лучших моментов из детства, нежные объятия мамы. Безусловная любовь накрывает меня с головой, пока под веками разворачивается целый фильм, который я проживаю снова и снова, не в силах расстаться с ним. Хочу остаться в своем сне, не хочу возвращаться в реальность…я больше не хочу боли.

А потом все резко заканчивается. Обрывается, словно кто-то за мгновение растворяет препарат в моей крови.

Так странно.

Раньше, «sins» давал немного другие ощущения. Более долгие, более яркие. Они воспринимались как целые путешествия в другие галактики и сказочные миры. Теперь, я чувствую, насколько мои реакции постоянно меняются, становятся более приглушенными. Может, это последствия привыкания и мне уже недостаточно одной таблетки?

А может, Дэниел травит меня чем-то другим?

Понятия не имею, через какое время я прихожу в себя. По ощущениям — проходят годы, сжатые в считанные секунды. Голова болит так, словно мозг раскололся внутри на миллиарды крошечных осколков, что врезаются в изнанку кожи и заставляют меня беспомощно стонать и всхлипывать.

Я прихожу в себя в своем личном аду. В комнате, где оживают все мои страхи, превращаясь в огромных волосатых чудовищ, вплотную окруживших мое беспомощное тело. Я упираюсь носом в ворс того самого ковра, на котором частенько оставались капли моей крови.

Я столько раз падала на него ничком, что навсегда запомнила его мерзкий и тошнотворный запах. Желудок скручивает в тугой узел. Но я приберегу содержимое своего желудка для морды Роберта.

Я покажу тебе, насколько глубока кроличья нора.

И, кажется, я продвигаюсь все дальше и дальше по ней, погружаясь в свое темное прошлое. В свои страхи, что калейдоскопом оживают перед внутренним взором.

Когда-то это комната была для меня той самой кроличьей норой. Спальня молодой жены психа-миллиардера.

Здесь я часами плакала, после его жестоких побоев. Ненавидела и проклинала себя за то, что когда-то сказала ему «да». Замазывала кровоподтеки слоями тональника, чтобы пройти очередной кастинг.

Здесь он засыпал мою кровать белыми лилиями. Лично зажигал свечи и устраивал мне свидания. Здесь он жестоко трахал меня и занимался со мной любовью, дарил нежные слова и обещания. Между нами никогда не было гармонии и стабильности. Сплошные эмоциональные качели. Порой, Роб относился ко мне, как к самому бесценному сокровищу в своей жизни. В другие дни, он вытирал об меня свои чертовы ботинки, представляя, что я коврик с очистительным ворсом.