За это можно все отдать

С апрелем земля повенчалась
(А я за кого пойду?),
Бегу я на свадьбу отчаясь
По ломкому льду.

Венок из фиалки душистой
Спешит она свить.
Долго ль земле пречистой
Бесплодною быть?

Без солнца прожить не могу я,
Пристанища не найду,
Дорогой погибших бегу я
По ломкому льду.

А не добегу – корите
Бессильем моим.
Ведь счастье хотела добыть я
Себе и другим.

Сирень

Еще не была я —
Сирень зацветала,
Когда я исчезну,
Опять зацветет.

И цвет ее вешний,
От солнца завялый,
На сердце пригоршней
Земли упадет…

Литве

Я разные видала
края и города.
С какими-то бывала
я дружбою горда.
Иные были суше
и сдержанней подчас…
У них ведь тоже души
такие ж, как у нас.
Встречалась, изумлялась
и – не скрываю я, —
как девочка, влюблялась
в прекрасные края.
Потом я старше стала
и строже на слова,
и сердце раскрывала,
подумавши сперва,
и замолчала вовсе,
и, годы обвиня,
подумала, что осень
настала для меня,
что сердце охладело
и дар любви иссяк…
Послушай, в чем же дело?
Послушай, как же так?
Ведь многое красивей,
Заманчивей, щедрей
твоих одетых в иней,
пустых твоих полей,
твоих лесов неслышных,
твоих прибрежных ив…
Застенчиво глядишь ты,
ресницы опустив.
Зачем же так мне помнится,
такой зовет тоской
твой тихий облик, скромница,
с улыбкой колдовской?
Я нежностью безмерною,
как светом, налита.
Ты знаешь, я, наверное,
люблю тебя, Литва.

С двоюродной сестрой И. В. Постниковой.

Утро

Снег не хлопьями падал —
комками
драгоценно и смутно блестел.
Снег над нами летел,
над веками,
снег из вечности в вечность
летел…
А река была черной и быстрой
с чешуею на гибкой спине,
и костра одинокая искра
красным глазом
мерещилась мне…
Напрямик, без дорог, без указки,
сердца гром утишая в груди,
мы прошли по владениям сказки,
и остались они
позади.
Утро было безжалостно-трезвым
ветер низкие гнал облака,
город был ледяным и железным,
снег был снегом,
рекою река.

В аэропорту