Z — значит Зомби

Ее июневые кудри,

А зонтик прижимал к локтю.

День дожидался темноты,

Жизнь начиналась с середины,

И закрывали магазины

Свои разнузданные рты…

Это было совсем недавно… Нет, уже невероятно давно.

— Иду завтра, с самого со с ранья, — пророкотал книжник, — в первый день полнолуния еще опасно. Синяки тормозят, маршруты ищут. Я один раз видел, как они в завал уперлись. Там раньше проход был. Так вот они по старой памяти скреблись. Так и не отошли пока дырку не проковыряли.

— Лазарь! Ройт! — из темной арки выдвинулся Боцман. Здоровенный, толстый, всегда готовый командовать. — Нужно помочь, пошли.

Никакого отношения к флоту Боцман, конечно, не имел. Он всю жизнь проработал учителем географии в средней школе. На Балчуге вообще было много учителей. Однако желание властвовать у Боцмана было всегда. Он жил в большой «цековской» квартире на Котельниках вместе с пожилой и сварливой матерью. В день заражения старушка бросилась на сына с кухонным ножом в руках, но не добежала — остановилось сердце. На острове Боцман быстро освоился и взялся организовывать различные хозяйственные работы. Вскоре к нему привыкли.

— Случилось что? Какая помощь? — Мансур хмуро глянул на Боцмана, и тот как-то сразу съежился. Стал ниже ростом.

— Утром на набережной нашли труп. Нездешний. Нужно его в кочегарку. Вот я ребят и хотел попросить. Там дел-то, только до котельной дотащить. Пятнадцать минут.

— Мы поможем, конечно, — Ройт поднялся из-за стола. — Правда, Костя?

Лазарь растерянно глянул на привязанную к ограде Ташку. Та сидела прямо на земле и бесцельно водила ладонями в пыли.

— Не волнуйся, мы за ней присмотрим, — махнул рукой Борода.

— Ладно, пошли, — согласился Лазарь, — Таша, я ненадолго, веди себя хорошо.

Девушка не ответила.

Они миновали ветхий дом с выщербленным фасадом и вышли на набережную. В отдалении из тумана вставали шпили Кремля.

— А знаете, Костик, я тут думал, вот ведь как странно выходит… Вот ведь как выходит, а? — Ройт наклонил свою большую лысеющую голову и доверительно уставился на Лазаря грустными карими глазами.

— О чем вы, Рабби? — Лазарю не хотелось философствовать. Его злил Боцман со своими приказами. И юноше хотелось посмаковать это ощущение. Хотя бы на миг поверить в то, что можно прямо сейчас броситься на этого толстого мерзавца и с упоением вмять кулаки в подушки его красных щек. Но при взгляде на Ройта Костя чувствовал, как злость немедленно улетучивалась.

— О чем? А вот вы себе вообразите, кто мы такие есть?

— Кто, мы? Беженцы, кто ж еще?

— Это вначале, да, но теперь — вроде и нет. Мы просто живем здесь. Вокруг, конечно, да, — ужас! Но здесь… спокойно. Даже, позвольте мне, иногда сносно. Я, конечно, не говорю о вашей ситуации. Но если взять целокупно… Жаль, что это все иллюзорно, право, жаль.

Костик кивнул. Он и сам часто размышлял о Балчуге и его обитателях. Могли встретиться все эти люди в прежней жизни? Сомнительно. Заметили бы друг друга? Точно нет. А теперь каждый из них был по-своему значим для общины. Кто-то в большей степени, кто-то — в меньшей. Сносно? Нет, пожалуй, они жили хорошо.

В ровной линии ограды наметилась архитектурная синкопа — спуск. Выщербленные ступени вели к каменному причалу. На ступенях лицом вниз лежал обещанный мертвец.

Костик удивленно заморгал. Он подумал было, что погибший измазан в болотной жиже.

— А почему он весь черный? Африканец? Вот ведь! Что ж он здесь делает? — Ройт удивленно почесал затылок.

— Лежит с дырой в башке, — пожал плечами Боцман. — Его Ринат утром нашел.

— Здоровый, — Лазарь подошел поближе, разглядывая мощные плечи и широкую обнаженную спину убитого. На предплечье у чернокожего имелась татуировка. Но вредный Боцман не дал рассмотреть ее подробнее.

— Все, потрепались, и хватит. Так, Ройт, ты бери за ноги, Лазарь давай за плечи.

— А сам ты за что держаться будешь? — Лазарь засунул руки в карманы и спокойно смотрел на Боцмана. Лицо толстяка покраснело и как бы застыло, круглые глаза за стеклами очков казались совершенно безумными.

«Сейчас кинется», — подумал Костик и сжал в кармане перечный баллончик. «Замахнется, захочет ударить, и я ему в харю прысну».

Однако ничего не случилось. Кровь отлила от полного лица Боцмана, и он, казалось, совершенно успокоился. Даже улыбнулся слегка.

— Хорошо, халявщики, я беру его под мышки, а вы — за ноги.

Он снял пояс — мелькнула здоровенная пряжка в виде бычьей головы — пропустил у мертвеца под спиной, затянул на груди, взялся за края.

— Ну-ка разом!